Этот постулат Злате казался спорным. Но спорить она не стала. Ей было приятно думать, что окружающие считают ее постоянной спутницей Артема, и хотелось верить, что он тоже так думает. Когда-то, в самом начале их романа, Злата была сильно влюблена, мечтала о том, что любимый разведется с женой, грезила о совместной жизни и общих детях. Артем был страстен, мил, дарил подарки, предупредительно вел себя на общих вечеринках, аккуратно, но железно давал понять окружающим мужчинам, что это его женщина, но разводиться не собирался, любые обсуждения своей семьи пресекал и о женитьбе на Злате не заговаривал.

Периодически она встречала его с семейством по выходным в модном городском супермаркете. Дочка, смешная маленькая обезьянка с косичками, висла на папке, сын серьезно катил тележку с продуктами, жена, стройная, достаточно милая, чтобы понравиться Злате, и достаточно красивая, чтобы Злата расстроилась, разговаривала с Галаниным особенным голосом, которым обычно разговаривают жены: властным и капризным одновременно. После некоторых таких встреч ездить в этот супермаркет Злата перестала. А через пару лет успокоилась. Болезненная любовь и жажда обладания этим мужчиной у нее прошли. Привычка осталась. Артем позволял не чувствовать себя окончательным «синим чулком», но оставлял абсолютную свободу действий: читать, когда хочется, не мыть пол, если не хочется, ходить по квартире голой, не краситься по выходным. В общем, Артем Галанин был удобным, как старые туфли.

– Выходите. Тут действительно красиво. – Голос Аржанова вывел ее из раздумий, в которые она незаметно для себя погрузилась.

Не очень понимая, где они, она распахнула дверцу, выпрыгнула из высокой машины на землю, повернулась – и ахнула.

Внизу – под высоким обрывом, на котором они неведомо как очутились, изогнув свой девичий стан, текла река. Величав и неспешен был ее бег. Трепетала в немом восторге листва расположенного на другом берегу леса. Солнце сияло, оставляя блики на воде. В кокетливой томности реки, ее плавных изгибах были и горделивая русская красота, и невысказанное обещание счастья. Смотреть на это с высоты обрыва было все равно что лететь. И Злата почувствовала, что задыхается от захлестывающих ее эмоций. Приложив руки к покрасневшим щекам, она не отрываясь смотрела вниз – на реку, ее противоположный песчаный берег, лес, подступающий к кромке воды, и небо, которое самым невероятным образом тоже оказалось внизу, у ее ног.

– А как же васильки?

– Что? – Она перевела непонимающий взгляд на стоящего за ее спиной Аржанова.

– Вы, помнится, за васильками на медвежье поле отправились. Что же сейчас их не собираете? Я вас специально привез туда, где их можно собирать без риска для жизни. А вы ноль внимания.

– Где васильки? – Злата снова посмотрела вниз, на невозможный симбиоз реки с небом.

– С другой стороны дороги. – Голос Аржанова был бесцветен, но глаза смеялись.

Повернувшись к волшебной реке спиной, Злата наконец увидела ржаное поле. Несколько минут она вертела головой, то смотря на тугие, пока еще не созревшие колосья, которые, казалось, звенели, приглашая в гости, то на реку внизу.

– Над пропастью во ржи… – пробормотала она. И, спохватившись, объяснила: – Не обращайте внимания, это книжка такая есть. Знаменитая. И у меня сейчас такое ощущение… волшебное. С одной стороны обрыв, почти пропасть, а с другой – рожь, вот и вспомнилось.

– То, что вам Сэлинджер вспомнился, – это, конечно, хорошо. Это несомненно характеризует вас как тонкую и начитанную особу, – невозмутимо ответил Аржанов, и Злата покраснела от своей напрасной уверенности в том, что он знать не знает о существовании романа «Над пропастью во ржи». – Но шли бы вы васильки собирать, а то мы рискуем остаться без обеда.

– Да-да, я сейчас! – Злате уже не нужны были никакие васильки, но сказать ему об этом она не могла, а потому поспешно перебежала пустынную дорогу и опасливо углубилась в острые колосья, достающие ей до середины бедер.

Васильков здесь действительно было видимо-невидимо. Довольно быстро Злата нарвала большой букет, украсив его колющимися прохладными, несмотря на жару, колосками. Немного подумав, она стянула с хвоста на голове резинку и перетянула стебли, чтобы букет не распался. Пыхтя от приложенных усилий, ну и от жары немного, она вернулась к машине.

– Спасибо, – искренне сказала она Аржанову, который смотрел на нее с каким-то непонятным выражением. Сердился, что ли?

«Конечно, как тут не рассердиться, – покаянно подумала Злата, залезая на высокую подножку джипа. – Столько времени на меня убил!»

Хлопнула водительская дверь, и машина покатила прочь. Аржанов молчал, погруженный в свои думы, и Злата притаилась на заднем сиденье, чтобы не раздражать его еще больше. В полном молчании они проехали удивительную Ясеневку, мелькали поля за окном, затем потянулся лес, дорога свернула к базе мимо знакомого, сделанного в виде огромного деревянного медведя указателя.

Зашуршал гравий, открылись кованые автоматические ворота, показалось здание главного корпуса. Спрятав нос в букет васильков, Злата почувствовала легкий укол разочарования. Снова хлопнула водительская дверь, открылась дверца рядом с ней. Аржанов подал руку, выпуская ее из машины, кивнул и, коротко бросив «встретимся за обедом», не оборачиваясь, зашагал прочь. По-бабьи вздохнув, Злата побрела в сторону дома.

«Надо вазу попросить у кого-нибудь, – подумала она. – Или бутылку из-под воды. Жалко, если букет завянет. Обед через час, значит, на кухне точно уже кто-нибудь есть. Вот и зайду, попрошу».