– Встаёшь или ждём второго пришествия? – спросил «ботинок».

– Простите меня. Я не могу пошевелиться, – пожаловалась я, откашливаясь. Тонкое шёлковое платье не защищало от холода. Весенние вечера были ещё очень прохладны.

Конечно, за то время, что мы проехали, чувствительность вернулась в руки, а боль в ногах стала терпимой. Но не настолько, чтобы я смогла самостоятельно подняться или вылезти (куда там?) из кареты.

– Не будь ты мне как брат, закопал бы тебя и твою подружку вместе, – сплюнул «ботинок» прямо перед моим лицом. – Эй, слезай с козлов, помоги даме выбраться, – крикнул он.

– Не кричи, здесь всё же кладбище, – перекрестился «скрипач». Послышался отборный мат. Дверца приоткрылась, впуская холодный и сырой воздух.

Меня так выдернули из кареты, подхватив под подмышки, что я невольно вскрикнула. Не устояла всё же на ногах и сползла вниз, цепляясь лицом за одежду крупного мужчины. Кажется, добавились ещё ссадины. Голову прострелила резкая жалящая боль. Прикусила губу до крови, чтобы не закричать.

– Я вам не нянька, – глухо буркнул мужчина и убрался из поля зрения, занимая своё место на козлах. При этом карета закачалась.

– Вставай или на этом и закончим, – услышала голос «скрипача».

Мне с огромным трудом удалось сесть. Голова раскалывалась. Ещё чуть-чуть, и она треснет, как орех. К горлу подступила тошнота. С трудом сглотнула сухой ком и с третьей попытки приподнялась. Двое продолжали свой очень важный спор о благосклонности дамы.

Я огляделась. Да, это оно. То самое кладбище. Смотреть в сторону дома не стала. Всё равно сейчас я его не увижу, только расстроюсь. А ещё боялась, что упаду и не встану. Тогда точно мне придёт конец. Шаткой походкой (стянутые сзади руки в локтях не способствовали устойчивости) медленно прошла за низкую ограду кладбища. Постояла секунду, прислонившись бедром к столбу, на котором висела калитка. Пройти по извилистой тропинке между могилами оказалось непросто.

– Эй, не так далеко. Куда пошла? – крикнул «ботинок».

Я продолжала идти, как будто это не ко мне обращались. Резко похолодало и из низин потянулись клочья тумана.

– Вот ведь, не похожа она на обычную леди… Попросила отвезти на кладбище, не плачет, не скулит, прося пощадить её. Не злится, что драгоценности взяли. С ней всё в порядке или мы её неудачно тюкнули?

– Она пропала, – услышала я вмиг охрипший голос «скрипача».

– Как пропала? Действительно, пропала. Ах ты ж, чтоб тебя! Что нам делать?

– Искать, дурень!

Они прошлись раза два по кладбищу. Но, конечно, увидеть меня не могли. Я стояла за кованой оградой, вцепившись в холодные прутья и пыталась остаться в сознании.

– Пресвятая матерь, уходим! Она точно не человек. Взяла и исчезла. Господи, спаси, сохрани.

Мимо промчались два жалких преступника.

Я сумела обмануть похитителей. Смогу ли выжить? В области темени жгло нещадно, как будто приложили раскалённый прут. Меня стошнило.