Но громкий голос Лиона разносился, кажется, на всю округу:
- Тимир, у нас синхронное задание! Открывай свой почтовик!
И Тим метнулся к нашей сумке, открыв почтовик, он быстро прочел послание. И стал надевать комбинезон и сапоги. Я тоже, уже по привычке, быстро одевшись, последовала за Тимом. Он остановился только на мгновение, но ничего мне запрещать не стал. Только сказал, что спешить не стоит, и передал мне лист с посланием от комиссии:
"Адепт Найт, сегодня ровно в одиннадцать часов ожидайте инструкции к предстоящему синхронному заданию".
Вчера, после того как я услышала разговор братьев Найт, я долго сидела на том же месте за кустом лесного ореха. И, когда, все-таки, встала с мягкой травы, направилась не в палатку, а к костру. Я стояла с однокурсниками у жарко горящего огня и слушала их споры о том, у чьей группы будет лучший результат по итогам практики. Среди подопечных Лиона только несколько человек сомневались в своей абсолютной победе. Поэтому спор проходил не на равных: этим троим адептам в шутливой, а иногда и в грубой форме, все остальные доказывали, что другие группы не могут быть лучше, чем они. И, следовательно, никто, кроме группы Лиона не может получить оценку выше, чем они.
Я не вмешивалась, хоть помнила, что Лион говорил Тиму о результативности нашей пары. Хотелось только уточнить, откуда младший Найт об этом знает.
Слушая спорщиков, я не спускала взгляда с нашей палатки, возле которой стояли Тим и Лион и о чем-то продолжали говорить. Потом они коротко обнялись и разошлись, Лион направился в соседнюю палатку, а Тим вошёл внутрь нашей. Но через мгновение он выскочил и окинул взглядом пространство, освещённое светом от костра.
Взглядом Тим сразу остановился на мне. Даже показалось, что смотрел он прямо в мои глаза. Я направилась навстречу мужу, чтоб вместе с ним зайти в палатку. Я не хотела, чтоб он подходил ко мне и начал отчитывать при свидетелях. Тем более от серьезного, укоряющего или вообще безэмоционального тона Тима мне всегда становилось не по себе.
Тим, как ни странно, не начал ругаться сразу, а спросил, не хочу ли я ещё посидеть с сокурсникам. Я хотела поскорее оказаться с мужем наедине, чтоб спокойно выслушать Тима без свидетелей.
Но в палатке Тим опять-таки не стал говорить о моем ослушании, он предложил мне воду. И я выпила целый стакан, нервничая от предстоящих мне нравоучений.
- Еще хочешь пить? - Спросил Тим, когда я протянула ему пустой стакан. Я, кивнула, и Тим снова наполнил его для меня.
Сейчас я пила воду маленькими глоточками и сильно нервничала, репетировала в уме ответные фразы на упреки мужа.
- Лион сказал, что я тебя запугал, - неожиданно сказал Тим. Хорошо, что я только собиралась сделать следующий глоток и смогла просто отпустить руку со стаканом. - Он ругал меня и ...
Я подумала, что Тим пожалуется, что получил пару ударов от младшего, но рослого брата, но муж сумел меня поразить:
-... и, мне кажется, что Лион прав.
Тим забрал у меня из рук стакан с водой и, сделав большой глоток, отставил его в сторону.
- Сафира, я понимаю, что с тобой нужно быть нежным и заботливым. И тебе не место на Горе, будь у меня хоть ещё один человек в группе, дольше одного дня я бы тебя здесь не продержал. Здесь очень опасно для тебя. Но это не оправдывает мою... излишнюю строгость, поэтому я прошу прощения, что приказывал тебе и был иногда слишком резок.
Тиму неприятно было говорить это, но, наверно, слова брата о хорошей женской памяти и нашу мстительную натуру вынудили Тима извиняться.
- Я постараюсь дальше быть внимательным и не забывать, кто передо мной. - Вот они во все своем великолепии местные правила о главенстве в семье. Если бы ещё я сидела на троне, а Тим стоял передо мной, преклонив колено, картина полностью соответствовала бы кошмарам всех не глав семьи этого мира.
Но я хочу настоящую семью. Не жалкую на нее пародию, где Тим всегда помнит "кто перед ним", и ежесекундно боится задеть мое эго, ибо я глава семьи. Я хочу, чтоб между нами царила любовь, доверие и уважение. Ведь для нашей семьи будет лучше, когда Тим каждый день станет спешить с работы домой, чтоб отдохнуть от забот и приласкать тех, кто его встречает с искренней и радостной улыбкой. И тогда мысли об Армии или каком-нибудь другом месте, куда можно скрыться от давящих правил, не будут посещать Тима. И я, может быть, перестану бояться его потерять.