В общежитии она сразу поднялась к себе в комнату и закрыла дверь на ключ. Под окнами, дребезжа, проехал поезд. Эль опустила шторы, занавесила шарфом большое зеркало и начала раздеваться. Ее трясло. Платье, белье, босоножки – все отправилось в мусорный мешок, крепко потом завязанный на три узла.

В душе Эль терла мылом каждый сантиметр тела, а Клэр барабанила в дверь с криком:

– Давай быстрее! Утонула, что ли?!

Эль поворачивала кран до тех пор, пока вода не превратилась в обжигающе горячие иглы. Она подставляла под поток лицо, глаза, втягивала струи ноздрями, полоскала рот.

После душа она тщательно вытерлась полотенцем и… все. Плана действий у нее не было. Что предпринять теперь? Она пыталась читать книгу, но не смогла. Может, посмотреть в гостиной дневное телешоу? Вокруг кипела жизнь: соседки уходили на лекции, возвращались с занятий, бродили между комнатами и кухней, готовили тосты с сыром и бессчетное количество чашек с чаем. Если кто-то интересовался, что с ней, она отвечала: «Похмелье» – и девушки со смехом расходились по своим делам.

В ту ночь ей не спалось. Бодрствовало и телевидение – всю ночь крутило повторы «Друзей». Закадровый смех, словно шум дрели, вызывал только головную боль.

Утром Эль дождалась, пока соседки уйдут на занятия в университет, надела кроссовки и отправилась гулять – без плана, без маршрута, без определенного направления. Ноги просто шли по тротуарам, сворачивали на тропинки, шагали в тени зданий. Ноги поднялись на мост, миновали доки, бетонный двор, ряд магазинов и, наконец, когда на пятках вздулись мозоли, а лодыжки отекли, остановились.

Эль подняла глаза на высящееся перед ней здание из грубых серых выцветших блоков. Над плоской крышей хлопал флаг, трепещущий на ветру. Взгляд уперся в табличку с надписью: «Полиция» – на английском и валлийском языках.

Эль взошла по бетонным ступеням на крыльцо и толкнула двери. В нос ударил застоявшийся запах пота, разогретой еды и дезинфектора.

Стойка приема посетителей. Пластиковые стулья. Торговый автомат.

Потом комната без окон. Двое полицейских, мужчина и женщина. Мужчина откинулся на спинку стула, пригладил рыжеватую редеющую челку и, внимательно глядя на нее, сказал:

– Это крайне серьезное заявление.

Только после его слов она вдруг осознала, что это именно заявление. Не правда. Не ложь. Просто заявление.