Фекла бросилась ко мне, помогая подняться.

Я ожидала, что Бонье продолжит орать, но он молчал.

Все молчали.

В столовой стало так тихо.

Смертельно тихо, если бы не едва слышное шипение и треск.

Когда я подняла голову, то увидела, что Бонье стоит мокрый с головы до пят, а вся посуда растрескалась.

Скопившаяся на полу вода из графина поднялась и прицельно хлестнула зарвавшегося мужчину по лицу.

Снова и снова.

Снова и снова.

Что?

Это же…

— Это Дафнюшка, — в очередной раз хмуро проинформировал всех Платон.

— Я больше не желаю видеть вас на своих уроках, — процедил господин Бонье.

И едва ли не выбежал прочь из столовой.

Разумеется, как только граф и матушка вернулись, мы с Бонье бросились в кабинет графа наперегонки.

— Итак, — граф сложил руки на груди и привалился к столу в упор глядя на Платона. — Ты доволен уроками господина Бонье?

Фекла привела его так быстро, словно все это время прятала за дверью.

Платон посмотрел на графа.

Затем его скучающий надменный взгляд переместился на кипящего от возмущения подобной формулировкой Бонье и наконец — на меня.

Пользуясь тем, что граф не смотрит, я отрицательно помотала головой, надеясь, что Платон поймет мой молчаливый посыл.