– Дело в том, что Ефремов, прижизненно, был соседом вашего отца – Акстафоя Алексея Андреевича. И мы с товарищем, так сказать, на пару землю мордами роем в поисках свидетелей, возможных очевидцев, простыми словами выражаясь, этого преступления чудовищного, – Ламасов терпеливо выждал, а потом продолжил, – и я вам звоню, потому как Акстафой, ваш отец, предположил, что вы, Глеб, возможно, приходили к нему около девяти часов вечера – незадолго до того, как произошло убийство.

Варфоломей обождал, вслушиваясь, а затем договорил:

– …и я поразмыслил, что, если предположение Алексея верно, то вы, может статься, могли заметить какую-то активность у квартиры Ефремова, может, персону подозрительную, а может, еще что?

Ламасов, многозначительно-заговорщически подмигивая, поглядывал на Данилу и ждал, что ответит сын Акстафоя.

– Да, – наконец сказал Глеб.

– Заметили, значит, кого подозрительного?

– Да, я заметил мужчину.

– А описать затрудняетесь?

– Затрудняюсь.

Ламасов задумчиво хмыкнул:

– …скажите, Глеб, а он один был?

– По-моему, один.

– И где он был?

– Как это – где был?

– Где вы его видели?

– Когда к отцу приходил…

– У квартиры Ефремова?

– Да – там.

– И что он делал?

– Не знаю.