— Сдох бы ты со своими вонючими консервами!

Вечером старик появился снова. Постоял с минуту посреди подвала, почему-то даже не подошел к полкам и не спеша поплелся назад, на лестницу. Вверху стрельба утихла, похоже было на то, что и немцам хочется передохнуть. Мы сидели за небольшим столиком, освещенным плошкой, — я, Сергей и замполит Петренко.

— Хозяин, а где же все ваши? — спросил вдруг Сергей.

Господин Кайзер остановился, недовольно повернул к нему лицо, похожее на недопеченную буханку хлеба, но ничего не ответил.

— Я о вашем вспомогательном составе, — пояснил Сергей. — Или, может быть, вы только вдвоем с женой управлялись на своей ферме?

— Разбрелись… — промычал старик, поняв, что речь идет о его батраках.

— То есть сбежали? — не отставал Сергей.

— Умирать никому не хочется! — блеснул глазами немец.

— Почему же остались вы? Ведь жить и вам хотелось?

— Не знаю, почему… Остался…

— Выходит, не боялись. Греха на душе не было! — не без иронии подытожил Сергей.

— Ваше дело судить, кто праведник, а кто грешник, — буркнул старый немец, не имея, как видно, желания продолжать разговор.

— А что же они натворили, ну, все те, которые сбежали?

— В каждом ангеле сидит черт, — ответил немец, не вдаваясь в подробности.

— Диалектично! — заметил замполит. — Но ежели в каждом, то, стало быть, и в вас?

Господин Кайзер улыбнулся — впервые.

— Разве я утверждаю, что я ангел?..

Мы все громко засмеялись. Такой вопрос, похожий одновременно и на шутку, и на признание, звучал в устах господина Кайзера довольно неожиданно. Он потоптался на месте, довольный тем, что не спасовал, и, не ожидая, пока мы успокоимся, произнес:

— Извините, я пойду. Кримгильда одна, она боится. И вышел.

Когда за ним скрипнула дверь, замполит Петренко насмешливо бросил: