По иронии судьбы, гибель 43 человек способствовала лучшей организации эмиграции из Марокко. Возобновленная операция получила новое кодовое название «Якхин» и стала фактически совместной для Марокко, Израиля и Франции.
В рамках операции «Якхин» из Марокко было вывезено более 80 тыс. человек. Несколько тысяч было вывезено по той же схеме из соседнего с Марокко Туниса, где осложнилась внутриполитическая обстановка в ходе обострения отношений этой страны с Францией из-за военно-морской базы в Бизерте.
Спустя десятилетия после марокканской, две наиболее значительные иммиграционные операции были проведены в Эфиопии — эта работа уже завершилась, — и в СССР, а также в государствах, которые образовались на обломках великой империи.
В обеих этих операциях был огромный вклад разведывательного сообщества, более того, обычно «нелегальная» составляющая их превышала легальную. Формально проведение этих операций связывают с политикой премьера Менахема Бегина, который заявлял, что еврейская сертья не знает границ и должна воссоединяться везде, где предоставляется возможность.
Но сначала произошли определенные кадровые и структурные изменения в самой организации, которая де-факто вновь стала частью разведывательного сообщества, хотя и не превратилась в «государство в государстве». В 1970 году Авигур, один из основателей «Шаи», многолетний руководитель «Алии-Бет», вышел в отставку — только в 70-летнем возрасте, по состоянию здоровья. Руководителем «Бюро связей» стал Леванон, который ранее служил у Авигура в «Алии-Бет». В качестве дипломата он работал в Москве, откуда в 1950-х годах был выдворен за тайные контакты с советскими евреями. По возвращении в Израиль Леванон работал в штаб-квартире «Бюро связей», а затем был направлен в израильское посольство в Вашингтоне для координации работы по еврейской проблеме. Его задача в основном сводилась к лоббированию американских политиков с целью получения их поддержки в вопросах эмиграции советских евреев. Определенные успехи были — в частности, американские законодатели приняли поправку к закону о торговом режиме, которая весьма трудно преодолевалась советской стороной; одним из результатов действия «поправки Джексона-Вэника» стало то, что еще при Брежневе был разрешен выезд из Советского Союза 250 тыс. евреев.
Увеличивающийся поток эмигрантов потребовал-расширения масштабов деятельности Бюро. В ряде городов Европы открылись новые консульства Израиля, во многие страны были направлены эмиссары для поддержания контактов с еврейскими организациями.
Менахем Бегин, который в семидесятых годах стал премьер-министром, полностью поддерживал работу «Бюро связей», но в то же время настаивал, что необходимо вести более открытую и наступательную линию, чем та, которую до сих пор проводило Бюро. В конце семидесятых это вылилось и в смену руководства организацией, в элементы новой стратегии и в появление новых тактических приемов.
После 10 лет пребывания Леванона на посту директора Бюро его сменил Иегуда Лапидот.
Лапидот не имел опыта работы в «еврейской разведке», но был старым боевиком Бегиновской «Ир-гун»[119]. При нем основной акцент делался на алию из СССР, тактическим решением было объявление «узником Сиона» каждого советского еврея, который подвергался аресту. Приоритет отдавался, естественно, сионистам. Например, Натан Щаранский, арестованный в конце 1970-х годов по обвинению в шпионаже в пользу ЦРУ, считался просто активистом борьбы за права человека и стал «узником Сиона» только после изрядного старания продемонстрировать свой сионизм. В 1986 году Щаранский был освобожден из советской тюрьмы и отпущен в Израиль в обмен на арестованных на Западе советских агентов.
В период «перестройки» при Горбачеве, по некоторым оценкам, алия из Советского Союза составила около[120] 500 тыс. евреев.
До распада СССР и восстановления дипломатических отношений Израиля с «постсоветскими» государствами служба «Натива», ставшая фактически ведущей в вопросах «алии из России», активно использовала «крышу» различных международных организаций и в основном занимались ведением пропаганды и агитации за выезд евреев в Израиль. После установления дипломатических отношений между Россией и Израилем сотрудники «Нативы» получили возможность действовать под прикрытием посольства в Москве и других столицах СНГ, — впрочем, как утверждают израильские источники, не подчиняясь МИД Израиля и предпочитая действовать через голову посла. Свобода деятельности «Нативы» и других ведомств на постсоветском пространстве оборачивается хорошим эффектом: поток эмигрантов из бывшего Советского Союза в Израиль достиг в 1998 году 150 тыс. человек.
Сейчас «Натива» располагает примерно 200 сотрудниками, многие из которых работают в представительствах «Сохнут». Годовой бюджет «Нативы» достигает 25 млн. долларов — такова базисная цена, уплачиваемая за организацию усилий по «добровольной» эмиграции евреев в Израиль. Чрезмерная самостоятельность руководства «Нативы» и некоторые другие специфические Черты его деятельности вызвали беспокойство даже в правительстве Израиля. Расследование (его проводила женщина, государственный контролер Бен-Порат) выявило также некоторые финансовые махинации «Нативы» и его связи с еврейской мафией в России, а также посредничество в некоторых незаконных межгосударственных операциях.
«Нативу» в настоящее время возглавляет уроженец Москвы Яков Кедми, эмигрировавший в Израиль в 1969 году. По утверждениям политических противников, это человек жесткой правой ориентации. Возможно, с его личными позициями и убеждениями связаны такие некоторые особенности работы агентства (вплоть до вмешательства во внутренние дела постсоветских стран), что комиссия Мириам Бен-Порат потребовала ликвидации или серьезного реформирования «Нативы» с тем, чтобы поставить ее деятельность под контроль МИД. Пока что обещания коренным образом реформировать «Нативу» остались на бумаге.
Несомненно, сосредоточение усилий государства на стратегически важном для него факторе, обеспечении «алии», принесло существенные результаты. Но, конечно же, не надо забывать о геополитической обстановке, которая очень и очень существенно повлияла на масштабы и темпы.
В этом отношении особенно интересна сложная операция по алии фалашей.
Темнокожие эфиопские евреи назвали себя «Бета Израель», или «дом Израиля». Их ближайшие соседи называли их «фалаши», что означало «чужаки» (с оттенком «посторонние», «лишние»). В далеком прошлом это было воинственное племя в горном регионе на севере Эфиопии. Постоянные столкновения с не менее воинственными соседями привели к тому, что к середине XX века «Бета Израель» насчитывало около 20 тыс. человек, сосредоточенных главным образом в районе Гондара. Эфиопские власти, по преимуществу христиане, существенно притесняли фалашей — в частности, им на государственном уровне было запрещено приобретать землю, что практически обрекало народ на нищету в сельскохозяйственной стране.
В начале 1950-х годов первая делегация фалашей добралась до Израиля и обратилась с просьбой от всей общины принять их в Землю обетованную. Был сделан официальный запрос, но правительство императора Хайле Селассие, в целом весьма лояльное к Израилю, отказало в разрешении на эмиграцию евреев — для всякой диктатуры недопустимо смириться с массовой эмиграцией подданных. Кроме того, чрезмерной настойчивости не проявляло лейбористское правительство Израиля, весьма чуткое к религиозным ортодоксам — а ортодоксальные еврейские авторитеты отказывались признавать «черных евреев». Только после 1977 года, при Бегине, подход Израиля к этой проблеме радикально изменился.
Сначала были предприняты тайные дипломатические усилия. Режим Менгисту Хайле Мариама, пришедший к власти в Эфиопии после падения монархии, нуждался в оружии, а также в военной поддержке в своей тяжелой борьбе против Сомали и сепаратистов Эритреи. США были настроены против «марксистской тирании» в Эфиопии враждебно; тогда помощь начал оказывать Израиль.[121] В ответ правительство Эфиопии разрешило выезд из страны небольшой группы фалашей — 220 человек, которые были отправлены тайно на тех же грузовых самолетах, которые привезли в Эфиопию оружие. Но из-за утечек информации о секретном сотрудничестве в 1978 году полковник Менгисту Хайле Мариам прервал отношения с Израилем. Тогда шеф «Моссада» Хофи пообещал найти альтернативные маршруты.
Пока Хофи разрабатывал планы, Бегин своим молчанием обеспечивал секретность предстоящей операции; она быстро набирала темпы и к 1979 году уже шла полным ходом. В этом принимали участие молодые эфиопы, ранее прибывшие в Израиль. После специальной подготовки они направлялись в Эфиопию в качестве тайных агентов и убеждали тех, кто хотел уехать в Землю Обетованную, сначала отправиться в соседний Судан. В некоторых случаях им удавалось убедить целые деревни. Исход протекал отнюдь не спокойно — по дороге многих фалашей ловили, пытали и отправляли обратно. Нелегка была и дорога — тысячи мирных людей умерли в пути от болезней, истощения, погибли от нападений шаек мародеров, но те, кому удавалось достичь суданской территории, обретали прибежище в лагерях, расположенных в 20 милях от границы.
Дальше помощь осуществлялась под эгидой американского правительства, которое предоставляло финансовую помощь президенту Судана Джафару Нимейри. По существу это были взятки, которые шли на личный счет Нимейри. Определенное влияние на Нимейри оказывал и президент Египта Садат, который поддерживал с ним дружеские отношения и, в отличии от предшественников, не был столь враждебно настроен к Израилю. В результате генерал Нимейри пообещал закрыть глаза на вывоз через Судан фалашей — при условии соблюдения тайны, и чтобы из Судана их доставляли не прямо в Израиль, а через третью страну.