Гризельда, до этого момента с плохо скрытым изумлением и даже испугом разглядывая мой джинсовый прикид, так и расплылась в улыбке, Иеремия же хлопнул себя по лбу:

– Ах, тысяча дьяблов! Хорош хозяин, нечего сказать! Утомил пана расспросами, а про долг гостеприимства и не вспомнил! Извините, пане, всему виной эта смута… Да и сведения ваши столь ценны и важны, что все прочее – из головы вон… Мне очень неловко, пан Анджей. Но мы сейчас все исправим… Гей, стража! Немедля позвать пана Дышкевича!

Гигант в алом жупане появился через считаные секунды – наверняка дожидался где-то рядом, рассчитывая, что проклятый «московит», унизивший и опозоривший его, либо рассердит господина, либо просто наскучит ему… На лице начальника стражи так и читалось: «Ну, теперь-то можно обойтись с ним без церемоний?!»

– Пан Леопольд! – твердым голосом командира, не привыкшего повторять, начал распоряжаться князь. – Присутствующий здесь пан Анджей – мой дорогой гость. Более того, с этой минуты я назначаю его своим первым советником. Он отныне имеет право входить в мои личные покои в любое время дня и ночи. Повторяю: в любое время! А вы, пане, лично отвечаете за его безопасность. Если хоть один волос упадет с головы пана Анджея… – Иеремия сделал зловещую паузу. – Полагаю, вы все поняли.

– Понял… ясновельможный княже… – запинаясь, дрожащим голосом проговорил силач, потрясенный до глубины души. Взгляд, которым он наградил меня, был очень красноречив. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: я нажил себе смертельного врага. Который вынужден до поры до времени сдерживаться…

– А сейчас отведите моего гостя в покои для самых важных персон. Проследите, чтобы ему тотчас же предоставили все необходимое. После того как пан Анджей приведет себя в порядок, предложите ему на выбор любую одежду из моих личных запасов… – Иеремия, с сомнением скользнув взглядом по моей более крупной фигуре, договорил: – Или откуда-нибудь еще. Требовать от моего имени, если возникнет необходимость! А через полчаса… увы, мой первый советник, военное время особенно дорого, так что уж постарайтесь управиться… через полчаса жду пана Анджея здесь же. Ступайте, панове!

Тридцать минут – совсем немного, но я все-таки для начала проверил отведенные мне «покои» на предмет безопасности, убедившись, что дверь крепкая, дубовая, легко и бесшумно ее не взломать, засов надежен, на окнах – решетки, тоже крепкие и надежные. Простукивать стены на предмет наличия тайников и ходов при огнедышащем пане Дышкевиче и перепуганных слугах было как-то неловко. Решил, что проверю потом, без свидетелей… Кровать, отведенная мне, невольно вызывала в памяти термин «сексодром»: на ней мог бы разместиться султан с доброй частью своего гарема. С мягкой периной, под балдахином! Улет! Но главное – из-под нее торчал краешек ночного горшка. Слава Создателю…

– Проше пана, а где здесь комната задумчивости? – самым любезным тоном осведомился я у Стивена, решив, что, если начнет тянуть время, просто воспользуюсь вышеназванной посудиной прямо на его глазах. В конце концов, баб в комнате не наблюдалось. А если окажется, что так не подобает по этикету, – пусть уж извинят дикого московита из далекой лесной страны…

– Что пан имеет в виду? – проскрежетал он, изо всех сил стараясь говорить более-менее спокойно.

– Храм уединенного размышления! – Мой голос можно было мазать на хлеб вместо масла. – Двойное очко! Ватерклозет, проше пана! Неужто этого нет в княжеском замке?! Не могу поверить!

Глаза пана Дышкевича в это мгновение напоминали коровьи… Нет, все-таки бычьи! У коровы они добрее.

– Проше пана… а яснее?

– Яснее?! – Я развел руками, всем своим видом давая понять: ну что же вы, братцы, так меня разочаровываете! А еще цивилизованная Европа! – Ну, как бы объяснить пану… У нас в Московии мужики это еще называют нужным местом, или сортиром…

– А! – вздохнул Стивен с нескрываемым облегчением и в то же время покраснел. Видимо, для польского гонора явилось тяжелым ударом, что какие-то московитские «дворянские сыны» именуют нужные места столь возвышенно – «храм уединенного размышления», в то время как благородная шляхта до этого не додумалась… – Проводи пана первого советника, быстро! – рявкнул он, обернувшись к ближайшему слуге, мужичку средних лет с бледным, настороженным лицом.

У бедняги чуть зубы в пляс не пошли. Откуда-то явился какой-то чудной человек, в невиданной одежде и обуви, провел с грозным князем наедине несколько часов – и уже стал первым советником! Матка Боска, а что будет дальше?!

– Ясновельможный пане… – еле пролепетал он. – Прошу, смиренно… За мной… Вот туда, проше ясновельможного…

– Минутку! – вежливо, но твердо сказал я ему и повернулся к Дышкевичу: – Пан начальник стражи, впредь потрудитесь, обращаясь к первому советнику или говоря о нем в третьем лице, добавлять слово «ясновельможный». Как положено.

Гигант чуть не взорвался от клокочущего в нем бешенства, а слуги, не сдержавшись, ахнули. Тихо, но вполне разборчиво.

Привыкайте, парни. Уж я наведу у вас дисциплину…

– Хорошо… ясновельможный! – буквально выдавил Стивен.