Поколебавшись, старлей повернулся к особисту и заговорил, с трудом подбирая, казалось бы, простые слова:

— Да не хочу я вниз спускаться, Серега, вот, хоть режь меня — не хочу! Предчувствие у меня какое-то странное, будто нельзя этого делать! Точно знаю, что не страх это, но описать не могу. Нет, такое и раньше тоже случалось, но не так сильно. Короче, не знаю я, как нормально объяснить! Хочешь — сходи, погрейся, а я пока тут постою.

Как ни удивительно, но Шохин отреагировал совершенно не так, как ожидалось — внезапно изменившись в лице, особист рявкнул:

— Твою жеж мать, в каюте планшетка моя осталась и портфель с трофейными документами! Значит, так — вниз не спускаться, стоять здесь, это приказ! Я быстро!

— Серега! — дернулся было морпех, напоровшись на яростный взгляд товарища:

— Я что, непонятно сказал?! Оставаться здесь! Вон круг спасательный на леере присобачен, отцепи пока! Если ошибаешься, после вместе посмеемся, когда живыми с борта на сушу сойдем! Или забыл, как фрицы после вчерашнего лютуют, чуть не за каждым сраным баркасом гоняются?! Понял меня?!

— Так точно… — ошарашено пробормотал Алексеев, глядя в спину торопливо бегущего к рубке контрразведчика.

До боли знакомый вой пикирующего к цели «лаптежника» он услышал мгновением спустя. И, не раздумывая, бросился следом за товарищем, успев подумать: «если спустится вниз — все, уже не вытащу…».

В три прыжка догнав контрразведчика, Степан обхватил его за пояс, рванул в сторону борта.

И в этот миг небольшой катер содрогнулся от тяжелого удара в хлам разворотившей нос катера пятидесятикилограммовой авиабомбы…

Сознания морпех не терял, просто на несколько секунд потерял способность адекватно воспринимать реальность — что и неудивительно, когда тебя сносит с палубы взрывной волной, со всей дури впечатывая спиной в морскую воду. Но куда отбросило Шохина, заметить все-таки успел. Нырнул, ощутив, как ледяная вода сковывает движения, сжимает виски и грудь стальным обручем, перехватывает дыхание. Глубже, еще глубже, еще… есть, зацепил!

Схватив оглушенного товарища за ремень, из последних сил потянул наверх, к спасительной поверхности. В глазах плясали разноцветные круги, легкие были готовы взорваться, но морпех из последних сил рвался наверх, расталкивая ногами и свободной рукой неподатливую морскую воду.

«Врешь, сука, не дам я тебе сегодня сдохнуть, гэбня кровавая, все равно спасу!» — пришла в затуманенную недостатком кислорода голову мысль. — «Ишь чего удумал, соскочить он решил! Хрен тебе, Серега, вместе — так вместе! Главное, чтобы катер не потонул, в такой водичке долго не продержишься. А вот, кстати, интересно, что там наверху? Снова февраль сорок третьего — или?»…