— Ты не хочешь пользоваться костылями? — Она потирала затекшие плечи.

— Я сделал тебе больно, милая? — с сочувствием спросил он и тоже начал растирать ей плечи, несколько сильнее.

чем следовало, с удовольствием наблюдая, как она вздрагивает.

— Нет, я только думаю...

— Ты не думай. — Он притянул ее к себе. Они снова поцеловались. — Ангел мой, ты ведь не была плохой девочкой и не болтала обо мне с соседками и подружками?

— Нет, милый, конечно нет.

— Подумай как следует, детка. Может, кому-то называла мое имя — хозяйке этого домика, когда платила за аренду, или на старой квартире, или на работе? Вспомни хорошенько. Ты никому не называла моего имени? У моей бывшей жены грамотные и серьезные адвокаты. А я хочу, чтобы у нас остались деньги, когда мы поженимся, понимаешь?

— Клянусь, я никогда никому не называла твоего имени. Дейдра и Сандра очень интересовались, с кем я встречаюсь, но я — твоя послушная девочка. Никто ничего не знает о моем поклоннике.

Он горячо поцеловал ее и сказал:

— Ты чудная малышка, — а про себя подумал: «Ты глупая шлюха!» — и начал расстегивать ширинку.

— Я так хочу тебе нравиться, — застенчиво сказала она.

— Я знаю, какой сладкой ты можешь быть, — жарко шепнул он и наклонил ее. — Возьми его в рот, любимая, — говорил он, а сам вталкивал, втискивал и извивался, схватив ее за волосы затянутой в перчатку рукой.

Ей удалось на мгновение освободиться, и она сказала неуверенно:

— Он такой большой.

Но он опять потянул ее вниз.

"О, если бы только я мог уверовать в Сатану! — вихрем летело у него в голове. — Если бы я только мог произнести Его имя, воззвать к нему сейчас, я бы закричал: «Хвала тебе, Сатана!»

Но он с раннего детства не верил ни в Бога, ни в черта и часто насмехался над ними, стоя во время грозы под открытым небом, призывая Бога поразить его и обещая дьяволу отдать свою бессмертную душу Его Сатанинскому величеству за выполнение его желаний. Все это сказки для быдла. Высшей властью обладает он сам. Это он — дьявол, который приходит в ночи, чтобы уничтожать всякую дрянь. И заклание каждой жертвы приносит ему внутреннее очищение.

Наконец он кончил ей в рот, и пальцы в перчатках сомкнулись вокруг ее горла, выдавливая мерзкую жизнь из грязной отвратительной, никчемной суки. Его всемогущие пальцы перекрыли ей воздух и лишили жизни ее запястья, плечи, шею, мышцы, помогавшие его безжизненным ногам сотни раз. Она неподвижно застыла в стальных обручах неодолимой силы. Его мускулы заставили и эту шлюху молча задыхаться, жизнь уходила из нее. Жертва тщетно пыталась вырваться, а он снова содрогался, трепетал, чувствовал озноб и наполнялся новым желанием. Последнее, что она почувствовала, был металл, пронзающий ее мозг.