— Представляешь, температура на поверхности Венеры четыреста сорок градусов!
— Идиоты, — сказал Туни, копаясь в куче газет, разбросанных по поверхности того, что он называл столом, но мысль его заблудилась прежде, чем он закончил свое изречение.
Прошло несколько дней с тех пор, как Эйхорд получил старое дело «Мороженщик-убийца» и вытянул все, что было можно, из Главного департамента полиции. В службе правопорядка работали настоящие профессионалы, но, как говорится, из дерьма не сделать яблочной водки. В Главном департаменте был накоплен огромный справочный материал. Его компьютерный центр, этот безукоризненно работающий мозг, мог моментально выдать исчерпывающий ответ почти на любой запрос, но даже этот колоссальный объем информации сейчас был бесполезен для Эйхорда.
Убийца предпочитал женщин обычной внешности. По статистическим данным, пять женщин, убитых за семь месяцев 1960-го года, были в возрасте от 36 до 43 лет, в среднем — 39,6 года, и имели доходы чуть ниже средних. Лишь одну из них можно было назвать обеспеченной. Заурядная внешность, средний возраст, средний доход, средние американки, обитающие в дешевых районах.
Ничего общего с нынешними жертвами ни по возрасту, ни по доходам. Те нераскрытые убийства совершались в радиусе 50 миль от Амарилло штата Техас.
Тогда установили было по каталогу личность подозреваемого несовершеннолетнего, но его алиби подтвердили двое: выпускник десантного училища и еще один девятнадцатилетний белый парень.
Эйхорд тщательно перебирал старые дела и распечатки ЭВМ, ища в них сходство с теми преступлениями, которые он расследовал сейчас. Внимание его привлекло дело о преступнике, который предпочитал женщин среднего возраста. Ему удавалось войти к ним в доверие, а потом он убивал их. Двух женщин он задушил, а в трех последних случаях приспособил для убийства пестик для колки льда. В деле нашелся даже полный отпечаток большого пальца убийцы. Он втыкал пестик в ухо жертвы в момент семяизвержения. Своеобразное стальное семяизвержение Но несмотря на пресловутый пестик, повадки преступника по многим параметрам не совпадали с почерком убийцы Тины Хоут. Но у Эйхорда не было привычки выплескивать ребенка вместе с водой. Если это, конечно, не случайное совпадение, то старый газетный отчет об убийствах, или старый полицейский журнал, или телевизионный фильм могли навести преступника на мысль скопировать убийство двадцать лет спустя. А может быть, рецидивист пребывает в добром здравии и живет в Бакхеде? Но если так, почему он все эти двадцать лет ничем себя не проявил? Может быть, он был изолирован все эти годы?
Эйхорд решил проверить последнее предположение. Он поднял досье всех осужденных условно, всех освобожденных из заключения за последние месяцы, всех подходящих по профилю душевнобольных из психиатрических заведений. Изучив протоколы арестов в Амарилло и документы на лиц, находящихся на учете в психиатрических лечебных учреждениях, он наконец составил список подозреваемых, который принял за основу.
Отправив ребят в ночной объезд на полчаса, он набрал номер домашнего телефона. Донна сняла трубку.
— Это я, — сказал он.
— Привет.
— Я только хотел предупредить, детка, что приеду поздно.
— Понятно. Хочешь загадку?
— Давай.
— Отгадай, что наш сын сделал сегодня!
— Даже пробовать не буду.
— Он сказал «папа».
— Что?!
— Ты не ослышался. Он произнес слово «папа».
— Не может быть.