— Что ты там бормочешь? — в дверях появился полностью обнаженный Морозов, прикрытый только белым банным полотенцем в области бедер, и совершенно спокойно прошел мимо меня в сторону гардеробной, которую я тоже успела исследовать.

— Говорю, мудак ты паршивый! Я буду лечить и защищать Марка!

— Ясно, — хмыкнул этот гад и скрылся в гардеробной.

Не успела я достать губную помаду, чтобы написать какую-нибудь гадость на зеркале, как до меня снова донесся голоса Романа:

— Ксюша, ты надолго? Мне ехать нужно…

— Куда?! — от неожиданности я даже присела на краешек кровати и до крови закусила губу. В голове вдруг произошло короткое замыкание, а в груди так резко кольнула догадка, что я даже испугалась, того, что чувствую, и вздрогнула всем телом.

Он едет к женщине. К той, которую будет холить и лелеять… К мудрой и женственной… А я? Я — колючая девятнадцатилетняя пигалица, которую он воспитывал целый месяц, и в итоге купил на две ночи…

— К другу на день рождения, — появившийся Мороз пах как мечта, да и выглядел тоже. Почему-то это разозлило меня еще больше. Снова захотелось разодрать его красивую мужественную физиономию, или, на худой конец, оставить засос на самом видном месте, чтобы ни одна Таня или Света…

Стоп…

Стараясь привести сердцебиение в норму, я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Спокойно, Ксюша… Пусть катится… Нам не по пути… Он же так меня обижал…

— Ты в порядке, малыш? — от раздавшегося прямо над ухом хрипловатого голоса по спине побежал холодок, а низ живота скрутило в тугой узел.

— Что? — я честно пыталась держать лицо, но все было тщетно. Щеки горели, а внутри стремительно разливалось поганое ощущение ненужности. Словно я маленькая девочка, которую не берут с собой на праздник, поэтому она злится и всеми силами пытается привлечь к себе внимание, топая ногами и готовясь пуститься в рёв.

Сейчас из головы совершенно вылетел план мести и конспект скандала, который я изначально собиралась учинить Морозову. Вместо этого внутри пульсировало и разрывало мозг только одно желание: поехать с ним.

— Тебе плохо? Совсем бледная, — янтарные глаза напротив внимательно сканировали мое лицо на предмет недомогания, подмечая каждую мелочь, которая могла выдать с головой.

— ДА! Мне плохо! — наверняка я выглядела как плохая актриса из провинциально театра, когда неловко завалилась набок и изобразила обморок, но, к моему полному удивлению, Морозов повелся.

От спокойного занятого Романа Сергеевича не осталось и следа, теперь на его месте был очень взволнованный мужчина, в голосе которого ясно слышалась настоящая паника:

— Малыш, Ксюша! Очнись! — горячее дыхание опалило мою скулу, а от прикосновения немного шершавых ладоней к талии, по коже поползли мурашки. Приоткрыв один глаз, я, как можно правдоподобнее, простонала:

— Мне уже лучше… Езжай, не хочу тебя задерживать…

— Нет, — мне в пору было плясать чёчетку но, как оказалось, радость была преждевременной:

— Отвезу тебя. Вызову врача, а уже потом поеду.