— Это мое дело. Ты чертовски громко разговариваешь за моей дверью. — Атлас произносит это заявление со всей теплотой айсберга. Мне все еще приходится бороться с дрожью предвкушения, которую вызывает во мне его голос.

Престон хмурится, снова наклоняясь ко мне. — Спи с одним открытым глазом, крестьянка. Если тебе повезет, у тебя, возможно, даже не будет шанса умереть ужасной смертью при первом испытании.

С этим заявлением Престон уходит обратно в свою комнату и захлопывает дверь. Прежде чем я успеваю сделать шаг, заговаривает Атлас, не отходя от порога.

— Тебе следует быть осторожнее. Не раздражай его. У него вспыльчивый характер.

Мне удавалось держать рот на замке, когда Престон нажимал на мои кнопки, но в Атласе есть что — то такое, что распутывает туго натянутую сеть, в которой я держу все свои эмоции. Я медленно поворачиваюсь на каблуках, чтобы посмотреть ему в лицо. Наши взгляды встречаются, и я смотрю глубоко в ореховые глаза. До сих пор я не была достаточно близко, чтобы определить их цвет. Они скорее серые, чем зеленые, но из радужной оболочки выделяются золотистые прожилки.

— Похоже, у таких людей, как ты и Престон, сложилось неправильное представление. Я не обязана менять свои действия ни для кого. Престон здесь, мочится в коридоре и пытается покрасоваться, в то время как я просто пытаюсь дойти до своей комнаты. В следующий раз, когда ты захочешь поговорить с кем — то об их поведении, тебе следует подумать о том, чтобы напомнить себе, что не стоит лезть не в свое гребаное дело.

Атлас может быть красив и иметь непристойный голос падшего ангела, но это не значит, что он может разговаривать со мной, как с непослушным ребенком. Если он хочет раздавать советы или прочитать нотацию, он может сказать Престону, чтобы тот вел себя прилично.

Единственный признак того, что мои слова возымели действие, — это легкое прищуривание его глаз. Атлас не отвечает еще одним остроумным ответом. Вместо этого он опускает голову и возвращается в свою комнату. Его дверь закрывается с твердым щелчком.

Меня раздражает, как сильно я хочу добиться от него реакции. А он ничего мне не дал.

Нет, что мне нужно, так это поспать. Я что — то не соображаю. Очевидно.

Когда я проскальзываю в свою комнату, усталость последних двух дней тяжелым грузом ложится на мои плечи. Независимо от того, что я только что сказала Атласу, я не дура. Может, я и не знаю, что у Престона за палка в заднице насчет меня, но я серьезно отношусь к его клятве.

Закинув корзину для душа в шкаф, я придвигаю стол, чтобы заблокировать дверь. Это не помешает войти в комнату, если они твердо намерены попасть внутрь, но это должно задержать их достаточно надолго, чтобы я успела проснуться. Никто не прокрадется сюда и не застанет меня врасплох, пока я сплю.

Я лежу поверх тонкого одеяла, слишком жарко, чтобы залезть под него. Матрас бугристый и тонкий. Мой локоть свисает с кровати, когда я поднимаю руку, чтобы провести по амулету в виде змеи на шее. Несмотря на усталость в теле, мой мозг не перестает думать. Прокручивая в голове, как я здесь оказалась. После многих лет такой осторожности, жизни вне поля зрения жрецов и стражи, и вне ока богов, я теперь оказалась прямо в центре их внимания. Мой отец был бы в ужасе.

Мне потребовалось много времени, прежде чем я наконец засыпаю.