– А что ты сделаешь? Ты один!

– Я поговорю с Толиманом, – с уверенностью ответил Аркус.

– Мне ты нужен живым, а не бесстрашным, но мертвым. Давай улетим, пожалуйста!

– Нет.

– Вот и иди один! – взорвалась Дара. – А я отыщу корабль и… Что с тобой?

Аркус сел на пол и изо всех сил растирал виски. Перед глазами опять разлился туман. Болезненный спазм в мышцах усиливался, боль обжигала. В ушах шумело, будто все корабли в ангаре разом завелись. Приближаясь к пику, шум нарастал вместе с болью. И когда череп грозился лопнуть, не выдержав давления, щелчок – и шум в ушах затих, мышцы расслабились, в голове перестало давить.

Аркус открыл глаза. Он лежал на спине. Над ним склонилась Дара.

–… живой! – услышал он обрывок фразы.

– Просто голова заболела, ничего!

Дара протянула руку, но Аркус поднялся сам, нарочито бодрясь и демонстрируя силу.

– Ты же со мной? – кивнул он в сторону тоннеля.

– Нет, – Дара опять скрестила руки на груди и принялась барабанить ногтями по складкам скафандра.

"В корабельном ангаре сто пятидесятого этажа зарегистрировано понижение уровня кислорода до двух процентов", – объявил электронный голос.

Со стороны ангара донесся скрип и грохот, что-то тяжелое рухнуло, заставив пол дрогнуть, затем до вокзальной площадки долетела волна пыли.

– Не ходи туда! – крикнула Дара, но Аркус уже спускался по лестнице в пылевое облако.

– Они отсекли ангар! – он постучал по металлическим воротам. – Поздно спохватились только. Столько грязи! Этими воротами лет сто не пользовались.

– Это странно, – подошла Дара.

– Я и говорю! Столько времени прошло.

– Нет, я про другое. Меня тревожит причина. Либо Лейкоцит не хочет, чтобы мы улетели, либо в программе управления городом сбой. В обычных условиях система сработала бы тут же. А сколько уже прошло? Двадцать, тридцать минут?

– Ты права. Неприятно думать, что нами манипулируют, но оставаться на месте все равно нельзя.