Листу понравилась мысль о тишине и покое.
– Звучит неплохо, – ответил он.
Фон Метц улыбнулся.
– Тогда…
– Тихо! – перебил его фон Фрайзинг.
Они прислушались, но ничего не услышали.
– Мне показалось, будто скрипнула дверь, – сказал иезуит.
– Я ничего не слышал, – Буркхарт подошел к двери и приложил ухо к щели между досками.
– Будем караулить по очереди, и убраться надо еще до рассвета. Не стоит лишний раз искушать судьбу. Благополучно пережить ночь в таком месте – уже везение.
Фон Фрайзинг нес первую вахту. Было тихо, все вокруг спали. Монах плотнее закутался в плащ и зашевелил губами в беззвучной молитве.
XX
Утро было холодное и сырое. Путники стояли перед харчевней, по колено в тумане, который тянул из них остатки тепла. На горизонте угадывались первые проблески зари.
– Думаю, за ночлег этого достаточно, – фон Метц подал трактирщику небольшой мешочек.
Тот взвесил его в руке.
– Этого не…
– Более чем, – невозмутимо оборвал его Буркхарт. – Мы ночевали в сарае, а о том, что ты зовешь едой, я и говорить не хочу.
Иоганн и фон Фрайзинг подошли ближе и встали рядом с паломником.
– Что-то не так? – спросил Лист.
Трактирщик обвел их хмурым взглядом.
– Хороши гости…