– Omnia Ad Maiorem Dei Gloriam[4].

В этот миг из темноты появился Иоганн и встал рядом.

Некоторое время они стояли в молчании, словно по негласной договоренности разделяя тишину. Потом иезуит взглянул на Листа.

– Ты бы поспал еще немного. Завтра нас ждет долгий путь.

Иоганн не дал себя заговорить.

– Сегодня вы благодарили меня за искренность. Думаю, я заслуживаю того же, вам так не кажется?

– К чему ты клонишь?

– Я говорю о них. Что с ними стало и почему все произошло именно в этой деревне? И для чего вы приходите каждые пять лет?

– На первый твой вопрос я не смогу дать ответа. Что же касается второго… – Фон Фрайзинг задумчиво посмотрел в огонь. – Мой орден, скажем так, желает знать обо всех… – он помолчал, подбирая слово, – проявлениях чуда, происходящих на наших землях. Вот я и путешествую в качестве визитатора всюду, где объявляется пресвятая дева Мария, а люди внезапно исцеляются от недугов или происходит еще что-то, в чем можно усмотреть явное вмешательство Господа.

– Тогда можно предположить, что многие мили вы прошли впустую, – с иронией заметил Иоганн.

– Верно. Но только отчасти. Зачастую человек отправляется куда-то с одной целью, а достигает совершенно другой. И это вовсе не значит, что он потерпел неудачу.

– И так вы узнали об изгоях?

– Мы их никогда так не называли. В записях мой предшественник окрестил их детьми Овена.

Иоганн смутно припоминал о том, что рассказывал им Мартин Каррер. Он говорил, что первые из них родились именно под знаком Овена. Кроме того, его астрологическое начертание служило защитным знаком в деревне. Иоганн встречал этот символ повсюду, даже в долине.

– Что вам известно о них?

Фон Фрайзинг поворошил посохом в костре и промолчал. Потом посмотрел на горную цепь, вершины которой острыми пиками выделялись на фоне звездного неба.

Лист понял, что монах ничего больше не скажет. Он молча отошел и лег рядом с Элизабет.

Прислушался к потрескиванию пламени и журчанию ручья.

Посмотрел на монаха, неподвижно стоявшего у костра.

Было что-то зловещее в его фигуре, освещенной неверными отсветами огня. В памяти всколыхнулись воспоминания.