– С почином. И… спасибо. Я серьезно. – Монах заглянул ему в глаза.
– Хорошо. Но вы, как-никак, спасли нас от волков. А я не люблю оставаться в долгу, – ответил Лист.
Фон Фрайзинг кивнул.
– Не ты один.
Они встали, отряхнулись и стали спускаться к Элизабет и Базилиусу.
На дне ущелья было тихо, и ветер туда не добирался. Было слышно, как журчит ручей подо льдом, в котором местами попадались проломы. Внизу царил полумрак, потому как склоны вверху почти смыкались и едва пропускали солнечный свет.
Путники сидели на большом плоском камне у ручья и ели. Их скромная трапеза состояла из старого хлеба и нескольких кусочков сырого мерзлого мяса. Все они были измотаны. Спуск в ущелье, опасный и напряженный, занял у них около часа. Но, после того как обрушился склон, это был их единственный путь.
Фон Фрайзинг наблюдал за Элизабет: она кусала мясо и всякий раз брезгливо морщилась. Монах порылся в заплечном мешке.
– У меня кое-что есть для тебя. – Он достал маленькое сморщенное яблоко и протянул девушке.
– Спасибо, святой отец.
Элизабет надкусила яблоко; оно было кислое и волокнистое, но показалось ей пищей богов.
– А для нас, Иоганн… – фон Фрайзинг вынул из мешка кожаную флягу, – тоже кое-что найдется. Воистину, мы это заслужили. – Он бросил флягу Иоганну. – За Господа нашего, выпей!
– Ну, если это не травяная водка…
Монах вопросительно посмотрел на него, но Лист уже откупорил флягу и сделал большой глоток. Приятная на вкус и довольно крепкая настойка отдавала во рту печеными грушами. Иоганн вернул флягу иезуиту. Тот в изумлении взглянул сначала на него, потом на флягу.
– Воистину, человек, одаренный во всем, – пробормотал он.
Лист открыл было рот, но в тот же миг его обдало жаром. На глазах выступили слезы, голова, казалось, вот-вот разорвется. Иоганн закашлялся и стал хватать ртом воздух. Элизабет похлопала его по спине.
Фон Фрайзинг выглядел удовлетворенным.
– А я уж подумал было… Это пойло свалило Готтхельфа, а я не встречал человека более крепкого.
Он сделал маленький глоток.
– Брат… – просипел Иоганн, чуть отдышавшись.