— Времени нет объяснять, нужно срочно уходить. Чем вы их так усыпили? — спросила, снимая с себя грязное платье и надевая рубашку с нижними штанами, а сверху кожаную броню.

— Сон травой, в поле деды нарвали, пока сено лошадям собирали, — ответила баба Галя, на скорую руку заплетая мне косу, завязала ее красной лентой.

— Все готово? — спросила, одевшись и взяв в руки меч.

— Да, но дочка ты уверена, что оно того стоит? Все-таки убивать беззащитных…

— Какие они беззащитные? Это не женщины и дети — это воины! Они в любом случае убьют нас, почему мы должны их жалеть? Хватит болтать, выдвигаемся!

Пускай и говорила так, но руки дрожали, когда староста отдал мне факел перед входом в катакомбы. Старики смотрели на меня с испугом, им никогда не доводилось принимать подобных решений, как и мне. Бросила факел без сожалений в разлитое масло, и пропитанные вином тряпки загорелись. О том, что дедушки и бабушки пожалели сереньких и оставили двери в замке незапертыми — знаю, но им об этом не говорю. Не дело это старикам забирать жизнь у тех, кто и не пожил совсем. Пускай пожар не заберет их жизней, большинство уже начали просыпаться, пока мы по катакомбам и подвалам двигались, за то отвлечет.

— Береги себя, дочка, — сказал старейшина, вручив мне впервые настоящий меч.

На глаза навернулись слёзы, но я улыбнулась, пообещала, что мы ещё встретимся, и их родные к ним вернутся. Мы разделились у речки, далеко от замка. Дедушки и бабушки ушли в лес, в самую чащу, а я осталась возле русла реки.

— Настасья, — зову свою подругу, смотря на собственную покрасневшую руку, — я достала планы. Где ты?

— Ну, наконец-то! Мне пришлось избавиться от хвоста. Почему так долго? Я в северной части, возле подножья горы.

Пришлось бежать на ориентир, чувство, что меня преследуют, здорово подгоняло. Легкие просто разрывает от боли, давно так не бегала. Все время оборачиваюсь, хотя погони, кажется, нет. Только когда выбегаю на небольшую поляну понимаю, что что-то изменилось. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что все это время была в той черной дымке, но не замечала этого. Пускай чисто с внешней стороны она кажется непроглядной стеной, на самом деле внутри все так же, разве чуть темнее. Зачем это им надо?

— Любава? — слышу голос Настасьи и понимаю, что он слышится не в голове, только когда вижу белую дымку на ее ладошке, что освещает пространство вокруг нее.

Она обнимает меня, так что весь воздух из легких выбивает. Кряхтя, без лишних слов отдаю ей планы, она только мельком смотрит на них и небольшое кровавое пятно на бумаге. Ничего не говорит, только отдает бумаги мне обратно, для того чтобы создать из собственной крови черную птицу. Странные кровавые ритуалы магов всегда мне казались безбожными, даже жертвоприношение отца в храме менее отвратительно выглядит, чем это. Она разрезала свою ладонь и ждала, пока кровь накапает на траву, образуя круг из капель. Все это время я испугано оглядывалась, мне все время казалось, что серенькие из кустов вылезут.

— Все, готово! — объявила магесса, когда ее страшная птица подлетела и забрала у меня планы.

Птица скрылась в небе, а мы остались стоять, смотря в пока ещё нормальное небо, тьма за моей спиной надвигалась.

— И что теперь? — спрашиваю устало.

— БЕГИ! — резко выкрикивает магесса, и воздух как будто взрывается.

Меня сносит в кусты волной, ударившей в спину. Одна Настасья осталась стоять на ногах, выставив перед собой руки. Воздух вокруг нее мерцает, наверное, ее защитила магия. Поднимаюсь с трудом, меч тяжелый, да и не привыкла я носить броню, она тоже весит прилично. В кустах меня не видно, зато вижу, как тьма надвигается, и в какой-то момент из нее выходит настоящий монстр. Эти латы, горящие глаза, мне казалось, они должны вызывать ужас и трепет, но только не у меня. Страх есть, он заставляет сердце стучать в ушах, не знаю, что делать.

— Где подмога? Где они? Нас и правда оставили одних? — шепчу, зная, что она даже на расстоянии услышит.

— Кажется таких, как ты, ваши люди называют «магами». Ну что же, маг, ты заплатишь за свою смелость.