— Все в порядке? — спрашивает помощник, вместо того чтобы помочь подняться.

— Да, — отвечаю ему сухо.

Серенький монстр меня взглядом окидывает и дальше идет по своим делам. Мне остаток дня за ним хвостиком ходить?

— Любава! Как я рада тебя слышать! Уже думала, что ты умерла, не знала, что и делать! — слышу опять Настасью и снова спотыкаюсь, только в этот раз не падаю.

Маратик снова разворачивается и в этот раз только смотрит на меня с прищуром. Улыбаюсь натянуто, опускаю глаза, шмыгаю носом, плечиками пожимаю — мол, дура дурой, на каждом шагу найду препятствие. Вздохнул, повернулся и пошел дальше. Иду за ним, только теперь за стеночку держусь. Эх, со спины бы дать ему, чем-то тяжелым. Такая возможность серому под хвост! Кстати, а он у них есть? Судя по амуниции их монстра монстром — имеется, а так и не скажешь. Посмотрела назад, штаны свободные, может и правда есть. Хотя на голом главнокомандующем такой интересной особенности не заметила.

— Как ты там? Тяжело? Ты у нас сильная, со всем справишься! Линия фронта за эти две недели сдвинулась на пять километров, так чтобы наладить связь, пришлось пробираться в тыл. Ферер не хотел помогать пехотой, так что пришлось самой, прикрываясь отрядом из магов, сюда пробираться.

Слышать эту информацию было интересно, так и хотелось высказаться по поводу одного ужасного генерала, но при сереньком нельзя. Мы поднялись на второй этаж, этот захотел проверить работу дедов, а я следом мышкой крадусь.

— Любава? Ты вообще можешь говорить? — наконец поняла по моему молчанию магесса.

— Нет, — шиплю как можно тише, слегка отвернувшись к окну.

— Что «нет»? — спрашивает резко серенький, обернувшись.

— На нет и суда нет — пословица, — ляпнула первое, что в голову пришло.

Мы как раз возле дедушек стояли, он у них что-то там выяснял, касательно мебели, что те уносили с этажа зачем-то в низ. Присела на диван с блаженством, слишком отвыкла от нормальной мебели. Скрипучая кушетка в медицинском блоке в штабе уже казалась давно забытым раем. Маратик глазки свои красивые снова сощурил не хорошо так, что сразу поняла, пора менять тему.

— Устала, — картинно закрываю глаза, ноги на диван закидываю.

Ох, как же я мечтаю выспаться хоть немного! Это моя мечта с самой смерти мамы, хотя может и раньше. Отец всегда был консервативен, заставлял вставать с петухами и работать до изнеможения, пока он свои молитвы читает и службу утреннюю ведет.

— Знаю, как сильно тебе тяжело, но выхода нет. Одно прибрежное поселение встало на сторону врага. Кромовской отдал приказ магам и пехоте его уничтожить. Это было моё первое задание, и меня заставили убивать и женщин, и детей. Невыполнение приказа — предательство страны. Ты же понимаешь? Голову отрежут не только нам с тобой, но и нашим родным. Об этом законе никто из солдат не говорит, но все о нём знают.

— ВСТАЛА! — кричат на меня где-то рядом и так далеко в то же время.

Вздрагиваю всем телом, резко встаю на ноги, но меня слегка шатает. Убивать собственных людей? Что жители деревни нашли в этих серых, раз пошли против своей родины? Пускай они были не в своем уме, но зачем и детей убивать?

— Что делать? — спрашиваю тихо у Настасьи, но смотрю при этом на противного серого помощника главнокомандующего.

— Выполнить приказ, достать планы, а я… я попытаюсь что-то придумать, найти выход.

— За мной, — прорычал серенький, окинув меня пристальным взглядом.