Кстати, британский наблюдатель при штабе генерала Куроки, английский капитан Р. А. Винсент, высказался о полевых русских укреплениях на реке Ялу следующим образом:

«Русские укрепления были самые первобытные. Расположение орудий на горах севернее Тюренчена было, можно сказать, совсем не прикрыто. Немного земли было насыпано около орудий, но ни орудийных окопов, ни закрытия для прислуги не было вовсе. Пехотные окопы вдоль подошвы гор были просто брустверами из нарезанного здесь же дерна. Они были одеты ветками без всякой попытки к маскировке, не имели никаких искусственных препятствий впереди, не давали укрытия для голов и мало защищали от шрапнельного огня».

А если добавить, что против тридцати шести батальонов японской пехоты (три дивизии в полном составе) форсирующей реку Ялу, Засулич выставил только семь батальонов сибирских стрелков, еще тринадцать батальонов пехоты и двадцать четыре казачьих сотни «по-куропаткински» оставив в составе корпусного резерва. Не сумев столь малыми силами сдержать натиск японской армии, генерал Засулич открыл врагу дорогу внутрь Маньчжурии. Впрочем, это произошло в полном соответствии с пожеланиями командующего Маньчжурской армией генерала Куропаткина, который с известной долей самоуверенности писал сменившему его на посту военного министра генералу В.В. Сахарову:

«Японцы зашевелились на Ялу. С удовольствием буду приветствовать их вторжение в Манчьжурию. Для этой цели им можно бы построить даже золотые мосты, лишь бы ни один из них не вернулся назад, на родину».

Все это я и изложил своим августейшим визави, добавив, что при таком подходе к делу невозможно не потребовать разбирательства, было это предательство или банальная глупость. В первом случае это должно караться расстрелом, а во втором – разжалованием в поручики и назначением взводным командиром, ибо ротный уровень для таких деятелей оказывается слишком сложным.

Пока я высказывал свои претензии к командованию Маньчжурской армии, принявшемуся просирать кампанию еще до ее начала, Александр Михайлович сидел вполне довольный собой, ведь все сказанное мной находилось в соответствии с его тезисом о «невероятных усилиях». Правда, его улыбку несколько обесценивало то, что адмирал Макаров без всяких «невероятных усилий», истребил погруженную на пароходы 2-ю японскую армию, поймав маршала Ояму на колебаниях по поводу отмены десантной операции в Бидзыво. Но с другой стороны, кто такой Макаров, и кто такой Куропаткин.

Правда, надо сказать, что командующий Манчьжурской армией не был ни предателем, ни врагом народа, ни непроходимым тупицей. Просто генерал Куропаткин находился не на своем месте. Как генерал-губернатор Закаспийской области (Туркмения), Туркестанского края или военный министр он был на высоте, ибо административная жилка в нем развита сильно, и что-нибудь организовать, продвинуть или ускорить он умеет хорошо. Но вот стратегических и тактических талантов Бог этому человеку не дал даже в самой малейшей степени, а его ставят командующим армией, да еще и независимым от Наместника на Дальнем востоке адмирала Алексеева. Дурь же неимоверная. А вот начальник тыла той же Маньчжурской армии из генерала Куропаткина получился бы просто отличный. Все бы у него работало как часы, солдаты были бы сыты, обуты, одеты и снабжены патронами, а артиллерия снарядами. Нет, конечно, на посту командующего он и так все это делал, но для командующего эти занятия вопрос не главный, а некоторым образом второстепенный. Главного-то господин Куропаткин и не умел, и не его в том была вина. Все претензии к верховному главнокомандующему, назначившему его на этот пост.

Но в данном случае, как уже говорилось, требовалось не выбирать командующего, а играть теми картами, какие сдал нам самодержец всероссийский. А он, помимо Куропаткина, сдал нам такого джокера, как Михаил Александрович Романов, младший брат и Наследник империи. Вон он сидит и с покрасневшими ушами слушает мою гневную речь. И пусть все мы тут знаем, что Михаил ни за какие коврижки не собирается становиться императором, но для остальных его титул Наследника обрел вес неминуемой неизбежности.

– Ваше императорское высочество, – сказал я ему, – для вас есть отдельная работа, которую, кроме вас, не сумеет выполнить никто. Собирайтесь, вам предстоит срочно выехать в Мукден, в штаб Маньчжурской армии, чтобы как государь-Наследник и второе лицо в Империи проследить за тем, чтобы генерал Куропаткин не наломал тех же дров, что и в прошлый раз.

– А так же моя учеба? – растерянно спросил Михаил. – Ведь я только начал и еще ничего не успел. Кроме того, я сам ничего еще не понимаю ни в стратегии, ни в тактике, и как бы от моего вмешательства не стало хуже…

Я вздохнул и пожал плечами.

– Это общая проблема, Михаил, – сказал я, – все мы сейчас вынуждены делать совсем не то, чему нас учили и что мы хорошо умеем. Что касается стратегии с тактикой, то для этого у вас будет полковник Генерального штаба Александр Петрович Агапеев. У него знания и квалификация, в том числе полученные и от нас, у вас политический вес как у Наследника Престола. Вопрос касается того, сможем мы закончить эту кампанию в минимальные сроки и с минимальными потерями или геморрой растянется еще года на полтора.

– Павел Павлович, – машинально спросил меня Михаил, – скажите, почему война должна затянуться, ведь наш флот полностью блокировал Корею и генералу Куроки, который после гибели 2-й армии остался в меньшинстве, теперь просто неоткуда будет получить помощь.

– За генерала Куроки вы, Михаил, не волнуйтесь, – ответил я, – желающих оказать ему помощь будет больше чем достаточно. Первыми прискачут англичане, готовые даже пойти на то, чтобы перевозить японских солдат в Корею на своих транспортных судах, под охраной своих же крейсеров. Так что чем быстрее мы разгромим японскую армию в Корее, тем меньше соблазна будет у всяких разных посторонних вмешаться не в свое дело. Одним словом, ваша с полковником Агапеевым задача – сделать так, чтобы к реке Ялу была двинуты и первый, и второй Сибирские корпуса. А дальше, измотав противника упорной обороной, вы сами должны перейти в наступление, разгромить врага и, преследуя его отступающую группировку, вынудить ее к полной капитуляции. И пусть хоть кто-то попробует спорить с вами и Александром Петровичем. С такими людьми надо поступать предельно жестко. На ваших плечах будет победа нашей армии в сухопутных сражениях, без которых не будет общей быстрой победы и мира с Японией, который для России должен быть лучше, чем был мир до войны. Это вам понятно?

– Да, Павел Павлович, – кивнул Михаил, – я все понял. Но скажите, как же быть с моей отставкой с должности Наследника?

– Ваше императорское высочество, – ответил я, – хоть императором вы, скорее всего, уже и не станете, но от должности Наследника вам уже не отвертеться, даже тогда, когда императрицей станет ваша сестра Ольга. Вы будете нужны ей в этом качестве до тех пор, пока она не выйдет замуж и не родит мужу и России мальчика, который станет следующим императором; потом, следующие двадцать, лет вы потенциальный регент, на тот случай, если ваш племянник осиротеет в несовершеннолетнем возрасте. А если таковой наследник так и не родится, именно ваш старший сын должен будет наследовать трон после Ольги, поэтому и жениться вы тоже должны с выполнением всех правил. Надеюсь, это вам тоже понятно?

– Да, – ответил Михаил, – но…

– Никаких «но», – твердо сказал я, – вы же офицер, Михаил, и должны понимать, что офицер обязан служить там, куда послала его Родина, есть что дадут, спать где положат и исполнять что прикажут. Сейчас перед вами поставлена задача, которую, кроме вас, не выполнит никто другой, ни за каким исключением. Неужели вы откажете в поддержке своей сестре и самой Родине в тот момент, когда они обе особо нуждаются в ваших услугах?

– Нет, не откажу, – ответил Михаил, – считайте, Павел Павлович, мои слова признаком минутной слабости и не более того. Я сделаю все необходимое, чтобы облегчить Ольге ее ношу и в то же время не допустить повторение вашей прошлой истории.

– Павел Павлович, – спросила меня вдруг Ольга, – а для чего вы позвали сюда меня? Ведь речь у вас сегодня шла о делах военных, то есть сугубо мужских.