Каждое утро, помолясь на все четыре стороны, Заряна бросала кости, читала руны и торжественно объявляла:

– Сегодня будет добрый день! – и оставалась ворожить на погоду.

Но на девятое утро после высадки гадание знахарки не задалось. Она очень долго осматривала выпавшие руны, моталась вокруг них с разных сторон, водила носом и наконец изрекла:

– Плохой день. Кровью пахнет. Не надобно сегодня никуда выходить. Беда случится.

Великий Один и Домашня переглянулись, потом одновременно посмотрели на крепость.

Внешняя стена будущей твердыни стояла уже готовая к бою: все венцы на своих местах, толстая дверь из плотно сбитого теса, ровная крыша, замазанная сверху глиной, смешанной с песком и рубленым камышом, а сверх того покрытая толстым слоем дерна – дабы дожди не размывали. Внутренний дом все еще оставался без крыши, и оба строения до сих пор не соединял частокол, каковой предполагалось вкопать вдоль самого берега.

– Надо идти, – сделал вывод Викентий.

– Щиты и палицы с собой берем! – громко распорядился Домашня. – Всем держаться настороже!

Работа потянулась своим чередом. Сварожичи валили деревья по краю леса, шаг за шагом отодвигая его границу от стен крепости, могучий Один таскал хлысты к крепости.

После седьмой ходки на лесорубов внезапно стали падать стрелы. Не посыпались густым дождем, а именно стали падать – не спеша, одна за одной. Вроде как прицельно – но легко ранили только двух славян, да и те уходить отказались. Сварожичи быстро расхватали щиты, прикрылись. Стрельба не прекратилась. Из глубины леса то с одного места, то с другого прилетали длинные палочки с кремниевыми наконечниками.

– Их там не больше десятка, – прикинул Домашня. – Не столько воюют, сколько работать мешают. Сейчас мы их…

Воевода набрал в легкие побольше воздуха, но тут Викентий схватил его за руку:

– Даже не думай, сварожич.

– Да чего там думать? – не понял воин. – Прижмем к реке и перебьем! Нас вдвое больше!

– Слишком очевидно, – покачал головой бог войны. – Твое решение напрашивается само собой. Там наверняка какая-то ловушка.

– И чего теперь? Ждать вечера? Или пока у них стрелы не кончатся?

– Нет, используем наше секретное оружие. А ты держись на краю чащи и действуй по обстоятельствам.

– Какое оружие?

Великий Один громко и презрительно хмыкнул, дважды ударил себя кулаком по кирасе, поднялся и побежал в лес.

Лесовики прекратили баловство и принялись метать стрелы всерьез – быстро, точно, сразу с нескольких сторон. От одних Викентий прикрылся, другие прошли мимо, несколько ударило по броне, оставляя в кожаной кирасе глубокие выбоины. Великий Один вскочил на вывернутую ветром сосну, с нее подпрыгнул еще выше, выхватил из петли боевой молот и метнул в темную ель, в просвет меж ветвей, из которого вылетали стрелы. Послышался чавкающий удар, короткий предсмертный стон. Бог войны, приземляясь, кувыркнулся по мху, гася инерцию, вскинул руку, призывая оружие. Ощутил движение позади, перекинул щит за затылок. Раздались два громких удара. Еще одну стрелу, летящую в лицо, Викентий, приподнявшись, принял в грудь, в кирасу, метнул молот навстречу. Тот с длинным трещащим звуком проломился через ветви бузины – и из кустарника раздался крик боли.