— Животное! Я из тебя сейчас выпотрошу все кишки, начиная с мозгов!
И когда кто-то имел неосторожность заметить, что мозги и кишки — это не одно и то же, Фатима скалила зубы, и потасовки было уже не избежать.
Я не знаю, как так вышло, что Фатима не превратилась в безжалостного терминатора, ведь телосложение и инфантильность ей это позволяли. Наверное, ее спасло материнство. Ей нравилось играть в куклы. Ее тело — машина для убийства, а она мечтала заплетать куклам косички вместе со своими дочками…
Она напоминала мне носорога, который и мухи не обидит, но если его спровоцировать, то с легкостью сметет целую деревню.
— Мои дети — это смысл моей жизни! — говорила Фатима. — Ради них я готова отправиться в ад!
Ее муж не мог найти работу, потому что шла война. Проституция — ее способ прокормить своих детей, ведь родители не дали ей ни единого шанса получить образование.
Впрочем, она была так же шокирована мною, как и я — ею. Она не могла поверить, что я не обзавелась детьми.
— Тебе столько лет! Когда же ты будешь рожать??? — удивилась она.
Я ответила, что в моей стране нет традиции выдавать девочек замуж так рано, но она воскликнула:
— Почему рано? У меня тогда уже начались месячные!
Я не знала, что ей сказать. Меня спасло, что кто-то зашуршал пакетом от хлеба и Фатима ушла в свой круг, чтобы пообедать.
Позже со мной пообщалась Зиляль.
— Может, и хорошо, что туалет в камере, — сказала она мне со своего места.
— Да, хорошо, — подтвердила я. — Но только теперь нет прогулок по коридору и камера не проветривается.
Зиляль заулыбалась и подсела ко мне. Я поджала ноги под подбородок так, чтобы Зиляль смогла сесть рядом на корточки. Мы разговорились, и я спросила у нее, почему она считает туалет в камере хорошей идеей.
— Больше никто не будет плакать оттого, что хочется в туалет, — загнула она один палец на правой руке. — И потом, эти мужчины постоянно на нас пялятся. Без паранджи и выйти-то было невозможно!
Я сказала ей:
— Зиляль, пусть они пялятся, они же все равно за решеткой!
Зиляль на меня обиделась, но долго молчать не смогла.
— Ты же видишь: что с туалетом, что без, жизнь здесь невыносима. Они превращают нас в животных. Мы сидим здесь, словно скот. Посмотри на наши тела — мы месяцами недоедаем белковой пищи, а про витамины я вообще молчу. Мне жаль, что для вас так все закончилось, но теперь ты видишь, что делает с нами наше правительство. Каждый день мы молимся, чтобы Асада убили! Каждый день мы молимся, чтобы район, где мы находимся, захватила Свободная армия!