— Нин, — доносится наконец его тембр, пока ладони стучат по коленям, — просто иди сюда.
Толпа рядом начинает восторженно свистеть. И это не самое страшное. Даже странно, что он помнит мое имя. Такие обычно не запоминают.
Под гул голосов приходится встать и провести задницей возле лиц дюжины посторонних, пробираясь к их хозяину.
Замираю в стороне, он повторяет жест вновь, улыбаясь как глупой кобыле. Я не намного лучше, но…
Сажусь рядом на диван, едва протиснувшись между ним и его без пяти минут бывшей пассией — роковой брюнеткой в более открытом платье, получив в ответ оглушительную тишину.
Дамир приподнимает бровь и уточняя говорит.
— Детка, ты не поняла. Не хочешь на колени?
Мне… стыдно? Я боюсь обернуться сейчас, но еще больше боюсь узнать, что он не смотрит. Что ему все равно.
— Не хочу. — Еле слышно под стук собственного сердца.
Дамир вдруг улыбается, растягивая оскал, резко хватая меня за запястье, наклоняясь и прошептав в ответ так же тихо:
— Боишься?
— Боюсь.
Кивает и вдруг наклоняется еще ниже, почти касаясь моей шеи.
— Хочешь, уйдем отсюда?
Я лишь слабо киваю, пока тот начинает спектакль.
Резко отстраняется, хватает трубку кальяна из чьих-то рук и жадно вдыхает грязь… а потом отбрасывает ее своим ищейкам, знающим наперед, что сейчас будет, и от того скулящим от предвкушения.
Он хватает меня за горло, не давая дернуться и среагировать, вгоняет кольцо дыма в мои приоткрытые его пальцами губы и, не дожидаясь приступа кашля, целует их. Жадно. Тошно. Мокро. Проникает языком внутрь и проводит им по зубам.
Надо было просто послушаться и немного поелозить задом, Нина, пока он не переключится на другую. Только и всего, глупая.