— Я испугалась шума, — пролепетала Ярина.

— Прости, не думал, что разбужу.

— Вы… ты пить хочешь, — заявила она.

— Наверное.

Ярина стояла и таращилась, разглядывала Германа. Будь это не девятнадцатилетняя пигалица, сказал бы — смотрела с откровенной похотью. Не двигалась с места. Не шевелилась. Просто смотрела.

Герман злился, злился, как никогда. Адреналин всё ещё бурлил в его теле, он отлично понимал и свою реакцию, и реакцию Ярины. Но так нельзя, чёрт возьми, нельзя! Неужели она не понимает простых вещей? У неё есть парень, сегодня ночью она кувыркалась с ним! У него — любовница. Он ничего не обещал Ангелине, не обязался хранить верность. Он платил за секс с ней, но в глазах Ярины Ангелина — подруга Маркова Глеба. Его девушка. Де-ву-шка, мать её дери!

Чем-то странным блеснули глаза Ярины. Господи, насколько же синий, не человеческий взгляд. Провалиться бы в него, забыться хотя бы на минуту, секунду, микро-мгновение. Щеки, ещё по-детски пухлые, медленно покрывались румянцем.

Ярина сделал шаг в сторону небольшого холодильника со стеклянной дверцей, достала бутылку минеральной воды, двинулась на Германа, едва покачивая бёдрами. Он не видел в своей жизни ничего соблазнительнее, чем эта девушка, идущая ровно на него со странной, сбивающей с толку и ног решимостью во взгляде и алеющими щеками. Она глубоко дышала, от чего грудь покачивалась, шёлк задевал острые соски, выдающие возбуждение их владелицы. Безумие!

Она рехнулась? Он сошёл с ума? У неё есть парень, его зовут Елисей, у него розовые волосы и тощий зад. Какого дьявола она прямо сейчас демонстрирует желание прыгнуть на посторонний член? Даже дамочки типа Ангелины не действовали в лоб. В движениях Ярины читалось отчаяние, откровенность, настолько неумелая, что становилось неловко. Кто научил девчонку этому дерьму?

Твою мать!

У Германа сорвало все стоп-краны, натуго затянутые в его организме. Если девчонка подставляется, выходит, знает, что делает! Одним движением он впечатал Ярину в стену, просунул руку между девичьей поясницей и стеной, скорее ощущая телом, чем видя, что Ярина тянется, встаёт на носочки, чтобы достать до его губ, чтобы ему было удобней. Он впился в губы, мгновенно раздвигая их требовательным движением языка, нагло провоцируя на ответ.

Ну же, девочка, ты же хотела, добивалась. Отвечай! Ярина вскинула ладони ему на вспотевшую, разгорячённую шею, приоткрыла рот, несмело устремилась языком навстречу и… на этом всё. Больше ничего! Целоваться Ярина попросту не умела. Не умела!

Германа затрясло от одной мысли, что пишалица даже не умеет целоваться. Сумасшествие! Первостатейный идиотизм! Ещё больший идиотизм то, что он завёлся настолько, что не стесняясь вдавился эрекцией в девичий живот, несколько раз качнув бёдрами, эмитируя фрикции. Стоп! Просто, нахрен, стоп!

Герман быстро отставил девчонку в сторону, обогнул и вылетел из зала, не оборачиваясь. Он подумает об этом позже, а сейчас, если останется наедине, задерёт Ярине ногу, отодвинет в сторону трусы и трахнет её, без прелюдий, как она привыкла с тупоголовым студентиком, скупящимся на поцелуи.

— Ангелина? — прорычал он в трубку, схватив телефон. — В отель, быстро. Сейчас.

На том конце недовольно пробурчали, явно собираясь отказаться.

— Через двадцать минут, твои планы меня не волнуют!

Герману необходимо было сбросить напряжение. Заставить разгулявшуюся фантазию улечься на дно, погасить тупые животные желания. Нужен был секс, ничем не напоминающий «поцелуй» с Яриной. Оральный секс, анальный, любой, лишь бы без лобзаний. Лишь бы партнёрша знала, что делает, лишь бы цвет глаз не отчаянно синий, а запах духов не источал сонную свежесть девичьего тела.

— Зайчик, ты такой грубый, — лепетала потом Ангелина, вытирая рот от собственных слюней.

Ему было отлично известно, что она ненавидела горловой минет, плевать. Чувства Ангелины не имели значения, любовница мгновенно утешится, увидев купюры на подушке. Единственное, что было важно — накатившая гадливость, словно Германа вываляли в фекалиях. Ни один душ не поможет. Иррациональный, беспричинный стыд.