— Леонид Иосифович, может все же к делу перейдем. Пока вы не умерли прямо здесь? — утомил меня занудный старикашка, изрядно достал уже.
— Шутишь, хороняка? Чего лыбишься, как страус обожравшийся забродивших кокосов. Хочешь о деле, давай о деле. Когда забирать будешь груз? Учти там тонны две наберется. Грузить аккуратно, упаковано хорошо, но за двадцать лет пенопласт и у уплотнитель рассохся, побьешь стекло — хрен тебе кто такое сейчас сделает.
— А можно уточнить, что за груз? Я как-то не очень в курсе.
— Ставриду мне в борщ! Это хуже, чем камнем попу подтирать, как у воспитанных пуштун принято. Может тебе сразу убиться, спрыгнув с моста в реку, лучше головой вниз? Чтобы не мучиться. Только дождись чтобы лед встал, так надежнее будет.
— Что вы ругаетесь, как дитя малое? Я же сразу сказал, что не в теме, случайно оказался втянут в это дело. Лучше бы разъяснили, что к чему.
— Черт с тобой, утопленник. Слушай сюда ушами, повторять не буду. Я же не шутил, насчет ладьи Харона, что меня заждалась давно. Тебя, тормоза, пока добудишься, последнюю кровь растратишь.
— А кровь здесь причем? — завис я.
Вместо ответа Леонид Иосифович открыл бардачок, вытащил оттуда одноразовый шпиц с темной жидкостью внутри, а также пачку с, до боли знакомой, надписью «Фенизипам».
— Паутину подняли, это я сразу почувствовал. Полгода мертвая лежала, а тут вдруг снова ожила. Только акцептор носу не кажет — чувствую надо напомнить о себе. А связи-то нет. Столько лет утекло. Пришлось здоровьем жертвовать, организм насиловать. Экстремальный выброс «эфирного тела» мимо твоего внимания никак не проскочил бы, так оно и случилось. Если бы кто-то был поумнее, то не пришлось бы семнадцать раз помирать.
Через час мы оказались в одном из гаражных кооперативов на окраине города. Именно здесь хранится мое сокровище, оно же наследство. Судя по отсутствию следов шин, гаражом давно не пользуются, перед воротам уже кустики проросли.
— Аренда до конца года уплачена, — пояснил мой проводник. — Не тяни, вывози быстрее. Откинусь я чувствую уже скоро, к Небесному Хозяину на постой отправлюсь.
Внутри оказался покрытый толстым слоем пыли мотоцикл с коляской. Явно для антуража. Искомое оказалось в подвале, прикрытые брезентом огромные ящики из ДСП.
Дедуля, неожиданно ловко и сноровисто для своего возраста, отодрал несколько досок при помощи монтировки и предъявил мне… А хрен его знает, что предъявил. Я конечно не надеялся на ящики из Янтарной комнаты, схрон с немецким трофейным оружием, или часть золотого запаса Колчака. Но все же подразумевалось нечто дорогое или полезное. Но то, что увидел никак не тянуло на ценность, разве что — историческую? Странная помесь шкафа, комода и самогонного аппарата. С какими-то бронзовыми краниками, штативами и позеленевшими рукоятками.
— Что это? — задал я вопрос, достойный ученика седьмого класса при виде гиперболоида.
— Интегральный трехмерный гидровычислитель образца тысяча девятьсот шестьдесят второго года! — с гордостью продекламировал старый пират, предъявив клад с белорусскими облигациями вместо испанского золота.
Из сказанного я разобрал только дату изготовления. Остальное прозвучало, как полная абракадабра.
— Свежее ничего не нашлось? — поинтересовался я, только чтобы не молчать. Интересно, почем бронзу скупщики металлолома покупают?
— Было, — не стал отрицать очевидное зловредный старикашка. — Но все под чистую уничтожено в девяносто втором году, сразу после распада Союза. Вместе с документацией. Чтобы врагам не досталось.
— А этот музейный экспонат как уцелел?
— Смейся почем зря. Легендарная весчь, а не експонат это. Прародитель всех водных интеграторов. Компьютеров, по вашему, по современному. Хоть и не четырехмерный, но работал в свое время лучше новых. С самой Кубы привезен, ихние потомственные шаманы настраивали, вместе с нашими очкариками, ессно. На жертвенной крови работал — не чета нынешним электронным подражателям. Тьфу на них.