Впрочем, когда ты переступаешь порог тренировочного центра в городах Обань или Кастельнодари, то очень быстро понимаешь, как, наверное, в своё время это понял и Зиновий Пешков, что этот девиз, скорее, означает дантовское: «Оставь надежду всяк сюда входящий!»
В современной Франции вы, конечно, можете, даже если вас приняли в Легион (а конкурс составляет 8 человек на одно место для мужчин от 18 до 39 лет), просто не вернуться из очередного отпуска. Никто не будет вас искать и преследовать, если только вы не француз по паспорту. В этом случае вас вполне могут записать в дезертиры. Отмечу походя, что французская военная полиция отличается особой изощрённой и вполне дозволенной в Республике жестокостью при содержании и перевозке задержанных.
Но Зиновий Пешков не мог себе позволить отправиться домой, так как дома у него уже, собственно, и не было.
Справка
Зиновий Пешков прошёл Легион и сделал во Франции военную карьеру, став четырёхзвёздным генералом (высшее воинское звание во Франции, не считая маршала), главой французской военной разведки и доверенным лицом Шарля де Голля. Он был кавалером 50 наград различных государств, знал 7 языков. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. В гроб попросил положить православный крест и… портрет Максима Горького.
О Пешкове крайне тепло отзывался другой высокопоставленный французский военный русского происхождения из ближайшего окружения Генерала (так де Голля – с заглавной буквы и без фамилии – нередко запросто называют во Франции) – Константин Мельник. Он знавал Пешкова, кстати, крёстного сына писателя Максима Горького (!), за несколько лет до того, как во Франции бушевала спровоцированная американцами «студенческая революция» мая 1968-го. Во время же мая 68-го де Голль покинул страну, фактически оставив её на 10 дней на попечение… Константина Мельника.
Так, долгие годы двое этнических русских фактически стояли у вершин исполнительной вертикали Франции.
Франция не забыла заслуг Пешкова. Помнят его и в Легионе. Он олицетворяет высший карьерный успех и свободу выбора для любого человека, принятого в этот многонациональный коллектив.
Изнурительные тренировки, обязательные занятия французским языком (к концу первого года службы легионер обязан знать не менее 500 слов), жёсткая дисциплина в строю (в особенности при построении), побои за непослушание и безукоризненная, буквально вымораживающая душу вежливость унтер-офицерского состава быстро превращают любую разномастную вольницу в боеспособное подразделение. Таков рецепт Легиона.
В те годы, когда страшная гроза Октябрьского переворота выкинула за рубеж лучшую часть Белой армии (из тех, кто выжил в боях, не умер от тифа и голода, не был расстрелян ЧК и сумел эвакуироваться), вербовщики Легиона буквально вели охоту за россиянами.
Справка
Лучшей визитной карточкой стало то, как сражался в эпоху Первой мировой российский Экспедиционный корпус – 45.750 солдат и офицеров – на полях Шампани и в Пикардии. Легион принял в свой состав около 10 тысяч солдат царской армии, из которых в дальнейшем более 500 человек погибли.
Неподалёку от Компьенского леса, рядом с городком Виллер-Коттре (Villers-Cotterets), родиной писателя Александра Дюма, в двух шагах от деревни Лонпон (Longpont) есть обширное поле, засеянное какими-то зерновыми. В центре поля – обелиск с барельефом – оскаленной волчьей головой. Здесь фактически полностью пал Русский Легион чести (Légion russe pour l’Honneur), воевавший в составе марокканской дивизии, защищая подступы к Парижу.
Если отправиться в Виллер-Коттре, то на центральной площади около мэрии можно увидеть пушки с клеймом Путиловского завода. Они, как и те, кто когда-то стоял за этими орудийными лафетами на поле боя, навсегда стали частью Франции.
Остатки российских частей – около 50 % – власти не отпустили на Родину, а добровольно-принудительно отправили в Легион. Альтернативой служили алмазные копи Родезии. Милой Франции были не нужны иностранцы, утратившие Отчизну, но великолепно умеющие убивать. Поэтому Париж сделал русским безальтернативное предложение. Как-то раз я в одном из местных военных музеев увидел вербовочный плакат тех лет на русском языке: «Русский, вступай в Легион! Ты увидишь мир!»
Таким же, как и Зиновий Пешков, «легионером по национальному признаку» стал и бывший генерал-лейтенант царской армии, ветеран боёв на Дальнем Востоке и в Сибири Борис Хрещатицкий, ставший в Легионе… лейтенантом 4-го эскадрона 1-го кавалерийского иностранного полка 6-й Лёгкой бронированной бригады в Сирии. Говорят, как-то раз французский генерал спросил стоявшего в строю Хрещатицкого, кем тот был до вступления в эту воинскую часть. Последовал ответ: «Генералом, мон женераль!»
Справка
Легионер Борис Хрещатицкий (1881–1940), генерал-лейтенант, кавалер ордена Почётного легиона и медали за участие в боях за свободу Франции. Во Вторую мировую он сражался против фашистов. После оккупации метрополии оказался вновь со своей частью в Тунисе, где и умер в 1940 году.
Такова странная ирония судьбы. Легион уравнивает всех, но Легион помнит о русских и благодарен им. Когда в его ряды влились несколько тысяч солдат Белой армии, французам удалось удивительно быстро продвинуть свои интересы в Северной Африке. Обстрелянные и заматеревшие на фронтах Империалистической и в боях с красными, потерявшие Родину, не ценившие собственную жизнь солдаты стали тем костяком Легиона, которого как смерти боялись пустынные племена Северной Африки – берберы, кабилы, туареги, друзы…
Справка