В этой связи можно сказать, что позиция сотрудника «Франко-российского диалога» весьма созвучна точке зрения Татьяны Кастуевой-Жан, которая руководит центром «Россия/Новые независимые государства» в Институте международных отношений Франции. Она окончила университет в Екатеринбурге и получила степень магистра в МГИМО, а также и степень кандидата наук в университете города Марн-ля-Вале. Автор книги «Россия Путина в 100 вопросах» (2018 год, изд. Талландрие).
– Какими вам представляются отношения между Владимиром Путиным и Эмманюэлем Макроном, олицетворяющими в своих лицах два государства – Россию и Францию?
Татьяна Кастуева-Жан: С тех пор, как в начале первого мандата президента Макрона состоялись переговоры между двумя главами государств – России и Франции – в Версале, возникло определённое напряжение между Парижем и Москвой – в частности, в связи с делом об отравлении в Лондоне бывшего сотрудника спецслужб Скрипаля, а также в связи с нанесением по территории Сирийской Арабской Республики ударов французскими ВВС после того, как было зарегистрировано применение боевых отравляющих веществ. К сожалению, вынуждена констатировать расхождение позиций по такому вопросу, как украинский кризис.
Существует также экономический аспект франко-российских отношений. По этому пункту могу сказать следующее: в течение последних 3 лет Франция – первый внешнеэкономический партнёр и иностранный инвестор на территории Российской Федерации. Любопытно, что эти достижения зарегистрированы при неблагоприятной конъюнктуре, то есть в эпоху санкций относительно России и ответных контрсанкций.
– Вы сказали, что инициативы Макрона относительно Российской Федерации ограничены нынешним стечением обстоятельств… Не могли бы вы пояснить, что конкретно имели в виду?
Т.К.-Ж.: Думаю, что здесь существуют 2 весьма важных фактора. Во-первых, существует определённое расхождение позиций внутри западного лагеря. Прежде всего, это касается позиции президента США, которая по нескольким пунктам не совпадает с позицией Брюсселя, что доставляет проблемы европейцам.
В то же время хорошо видно, что президент Макрон выступает за сохранение режима европейской солидарности. Макрон – также приверженец добрососедских отношений с США. Он не будет распространяться на встрече в России о расхождениях в позициях между западными союзниками. Он придерживается европейской системы ценностей. То есть существует различие по ряду позиций между Россией и Западом, которое зародилось ещё в эпоху Людовика XIV. Но важно именно то, что оба президента стремятся к открытому диалогу и обсуждению всего круга проблем.
– Когда вы анализировали нынешний этап франко-российских отношений, я вспомнил об одном интересном дипломатическом начинании, увидевшем свет в Версале, в ходе первого саммита. Речь идёт о группе «Трианон». На ваш взгляд, чем обусловлена необходимость, породившая такую инициативу? Ведь до этого уже существовала ассоциация «Франко-российский диалог», не правда ли?
Т.К.-Ж.: Надо напомнить о правовом поле, в котором работает инициатива «Трианон»: это контакт при помощи создания цифровой платформы между гражданским обществом с обеих сторон, а потом установление режима постоянной коммуникации.
Пока ещё слишком рано для того, чтобы судить об эффективности этой инициативы. Потребовался целый год для того, чтобы внедрить эту идею, а также для того, чтобы пригласить известных деятелей присоединиться к этому начинанию. И только потом представители координационного совета с обеих сторон смогли, наконец, встретиться для обсуждения всего круга задах.
В результате можно сказать, что пока взаимное знание реалий противоположной стороны очень слабое. Смысл этого канала в том, чтобы научиться несколько лучше понимать друг друга, но не надо ожидать чудес от нового средства общения. Этот формат не позволит справиться с разногласиями по кардинальным направлениям. Давайте рассматривать «Трианон» как некий метод для расширения общения, а также возможность поговорить не только о том, в чём позиции сторон расходятся.
– Полностью согласен с вами, потому что, как правило, мы рассуждаем о том, что служит камнем преткновения, и крайне мало, например, о капиталовложениях. В одном интервью вы сказали, что Франция остаётся основным экономическим партнёром России с точки зрения капиталовложений. Тут хотелось бы задать вопрос о том, какова позиция России.
Позиция Франции достаточно хорошо известна, так как Эмманюэль Макрон заявил, что не откажется от республиканских принципов, но в то же время он явно декларирует свои намерения вкладывать финансовые средства, работать вместе с Россией, строить вместе с ней проекты… В одном из своих выступлений он сказал, что желает завязать узы между Россией и Европой, чтобы Россия не замкнулась сама в себе. Считаете ли вы, что Владимир Путин тоже расценивает Францию как возможного привилегированного партнёра России, способного сломать лёд непонимания между Российской Федерацией и западным миром? Может быть, президент России рассчитывает на то, что французский лидер поможет ему преодолеть санкции?
Т.К.-Ж.: Мы видим, что Германия, на которую ещё с эпохи Людовика XIV так рассчитывала Россия, находится в достаточно затруднительном положении. Не стоит говорить о Великобритании, в особенности в момент после брекзита, а также с учётом её союза с заокеанским партнёром.
Конечно же, Италия представляет большой интерес. Но всё же не с Италией Владимир Путин будет обсуждать магистральные проблемы большой Европы. Поэтому Эмманюэлъ Макрон явно превратился в того самого общеевропейского лидера, с которым Москве предстоит вести диалог. Россия великолепно отдаёт себе отчёт в той особой роли, которую призвана играть Франция. Поэтому Москва и выступает за то, чтобы развить межстрановой диалог.
В том же, что касается вопроса санкций, то, разумеется, Франция является сторонницей европейской солидарности. Если санкции и будут сняты, то это будет проделано на уровне Брюсселя. С другой стороны, санкции ведь не на воздухе основаны. Они покоятся на материальном фундаменте того, что происходит на Украине. И, к сожалению, по этому вопросу досье заблокировано. Кроме того, существуют ведь и санкции, которые связаны с Крымом. По этому вопросу, не скрою, я выражаю пессимизм. Думаю, что санкции останутся надолго – вплоть до выработки взаимоприемлемого решения вопроса, возникшего в 2014 году.
Теперь должна сказать, что между Европой и Россией существует очень сильное экономическое взаимодействие, в частности, в энергетической области. Например, проект «Северный поток-2» подразумевает участие нескольких крупных европейских предприятий. Мы видим, как сложно гармонизировать все позиции в лоне Европейской комиссии, а также с рядом правительств, имеющих определённые возражения по существу данного проекта. Думаю, что здесь мы добьёмся достаточно быстро положительной динамики.
Полагаю, что Россия будет продолжать развивать контакты с Евросоюзом – тем более, что, выступая перед Федеральным собранием, Владимир Путин пообещал добиться технологического прорыва для модернизации страны. Между тем мне неясно, как ему удастся добиться такого результата без помощи западных технологий и без западных, особенно европейских, капиталовложений.
– Вы высказались достаточно ясно. Получается, Эмманюэль Макрон только ещё составил путевую карту, а теперь надо дать процессу созреть.
Т.К.-Ж.: Эмманюэль Макрон не раз подчёркивал необходимость вести стратегический и исторический диалог с Россией. Полагаю, что мы сейчас видим, как налаживается именно стратегическое партнёрство. Мы уже в настоящее время обсуждаем пункты, по которым существуют разногласия, и вырабатываем взаимоприемлемую позицию. Тем не менее пока мы не достигли столь желаемого обеими сторонами прорыва в отношениях. Остаётся ещё слишком много сложностей и весь тот груз накопившихся разногласий, в том числе в связи с последними событиями.