Женщина находит червей в глазу[16]. Человек умирает, съев старую пасту [17]. Ладно, я прекращаю, потому что сама начинаю сходить с ума.

Это примеры заголовков, освещающих отчеты о медицинских случаях. Отчет о случае – подробная статья, в которой эксперты делятся детальной информацией о конкретном пациенте, иногда в научном журнале. По сути, это научное исследование одного конкретного явления, происходящего с тем или иным человеком или в определенной обстановке. Поскольку он очень специфичен, то, очевидно, не дает вам никаких обобщенных выводов, но такие отчеты полезны по другим причинам – например, для продвижения новой гипотезы или вдохновения на новые исследования. Как правило, они полезны исследователям, но не широкой публике.

Я точно знаю, почему отчеты о случаях полезны, и все же это одна из моих наименее любимых вещей в интернете. Дело в том, что они распространяются, как лесной пожар. Цифровые журналисты, стремящиеся достичь своих квот, чувствуют себя обязанными сообщать о них. Читатели, привлеченные реальным заголовком новостей WTF, не могут не нажать и не поделиться им. Проблема заключается в том, что такой отчет – это отчет о конкретном случае. Речь идет о редком медицинском явлении, и исследователи документируют его и анализируют именно потому, что оно такое редкое. К сожалению, когда отчетом о случае делятся все и чья-то мама на Facebook, ситуация уже не воспринимается как редкая. Она начинает казаться чем-то очень достоверным, о чем вам нужно беспокоиться.

Позвольте мне рассказать вам об одном особенно неловком случае, который произошел со мной. Однажды на работе я увидела в интернете популярную историю о студенте колледжа, который умер после того, как доел какие-то остатки пищи – то, что я, как и большинство людей, черт возьми, постоянно делаю. Я не хотела кликать, зная, что это, скорее всего, вызовет у меня беспокойство, но в конце концов я сдалась, увидев, что там дюжина разных объявлений.

История такова: 20-летний студент колледжа разогрел немного спагетти с томатным соусом, которые он приготовил пять дней назад, но оставил на кухне при комнатной температуре [18]. Съев обед, он отправился заниматься спортом, но вернулся домой всего через 30 минут с головной болью, болью в животе и тошнотой, которая в конечном итоге сменилась рвотой и диареей. На следующее утро родители нашли его мертвым. Хотя вскрытие ничего не показало, впоследствии провели расследование, которое выявило Bacillus cereus – бактерию, которая может привести к пищевому отравлению, и в данном случае она считалась наиболее вероятной причиной смерти. В прочитанной мною статье «Бизнес Инсайдер» говорилось, что инфекцию иногда называют «синдромом жареного риса», поскольку известно, что если приготовленный рис слишком долго держать при комнатной температуре, то на нем вырастают бактерии.

Случай был подробно описан в отчете в «Журнале клинической микробиологии», потому что (мы все можем согласиться) это довольно шокирующая история, и ученые хотели бы задокументировать ее и узнать о ней больше.

Вернемся ко мне: я читаю материал со стиснутой челюстью и широко раскрытыми глазами в своем кабинете, затем закрываю вкладку и пытаюсь выкинуть ее из своей памяти. Перемотка вперед примерно через две недели – я дома в субботу днем, заканчиваю кое-какую работу. Я разогреваю остатки вчерашнего ужина – острый жареный рис из тайского ресторана неподалеку. На вкус немного странно, но я никогда раньше не разогревала остатки из этого ресторана, поэтому решила, что разогретое блюдо просто другое на вкус. Через несколько минут я заметила, что в блюде было много лука… а я специально просила, чтобы мне в рис лук не клали. Именно тогда я поняла, что это не мои остатки от двух предыдущих ужинов. Это были чьи-то остатки… по крайней мере, недельной давности.

Синдром жареного риса. Это первое, что пришло мне в голову, а за этим быстро последовала мысль: «Боже, меня сейчас вырвет, а потом, вероятно, я умру». Я тут же выплюнула полный лука кусок обратно в миску, все выбросила, а потом начала ходить по квартире, пытаясь понять, что делать. Я поискала в интернете, пытаясь снова обнаружить истории и определить свои шансы умереть от этого очень старого жареного риса, находящегося у меня в животе. Не помогло. С каждой минутой меня тошнило все сильнее и сильнее, но я не могла понять – это рис или мое быстро растущее беспокойство.

Я позвонила своей подруге, медсестре из отделения неотложной помощи, и спросила ее, не следует ли мне вызвать у себя рвоту. Она сказала, чтобы я определенно этого не делала, и заверила меня, что все будет в порядке.

Не удовлетворившись этим ответом, я спросила мужа другой подруги, который оказался гастроэнтерологом. Он тоже сказал мне не беспокоиться об этом.

«А как же насчет Bacillus cereus?! Я читала отчет о случае…». Он вежливо прервал меня, напомнив, что отчеты о случаях являются именно отчетами о случаях, потому что они редкие – достаточно редкие, чтобы их задокументировали в научном журнале. Если я почувствую себя плохо или заболею, то я могу пойти к врачу и объяснить, что произошло. А до тех пор мне следует постараться успокоиться и не думать об этом.

Как вы можете видеть, отчеты о случаях похожи на фильмы ужасов для людей, беспокоящихся о своем здоровье. В них рассказывается о леденящих душу историях, которые еще долго будут преследовать вас после прочтения, потому что кажется, что с вами может что-то случиться – даже если шансы на то, что это действительно произойдет с вами, невероятно малы или в принципе невозможны. По словам Абрамовича, склонность к переоценке риска характерна для людей с тревожностью, и это имеет смысл. Мы склонны сосредотачиваться на наихудших сценариях. И именно так происходит, когда мы читаем страшный отчет о случае – он застревает в нашей памяти, и мы переоцениваем риск, который он представляет.

Я знала все это, и все же стала жертвой спирали отчетов по делу. Почему? Потому что, когда вы видите историю снова и снова, у вас больше шансов запомнить ее и поверить в нее.

«Существует явление, называемое смещением доступности. Это наша склонность обманываться, много слыша о чем-то, что это очень распространенно», – объясняет Абрамович.

История о смерти из-за остатков еды была во всех моих лентах в январе 2019 года. Я просматриваю не так уж много сайтов о здоровье, но она все равно была везде. И вот что самое раздражающее: фактический отчет о деле был опубликован еще в 2011 году! История, похоже, всплыла на поверхность из-за видео на YouTube, драматизирующего отчет; оно появилось в январе 2019 года, в результате чего множество изданий сообщали о нем как о новости [19]. Как журналист, я вижу ситуацию так: представьте себя низкооплачиваемым онлайн-автором, которому каждую неделю приходится выполнять нелепую квоту на выпуск или трафик. Вы видите историю о парне, который умер после того, как съел пасту пятидневной давности, и вы, вероятно, хотите сорвать джекпот.

Но как журналист-медик, который страдает от беспокойства о здоровье, я расстраиваюсь, когда вижу такой материал. Решение опубликовать историю означает сообщение вашей аудитории: это то, о чем люди должны заботиться. И, кстати, можно привести довод в пользу того, что чтение этого отчета о деле восьмилетней давности – это то, о чем людям следует беспокоиться, хотя бы для того, чтобы напомнить о важности употребления безопасных пищевых продуктов. Но когда об этом сообщают таким образом, что это вызывает страх, как это было в данном случае, без объяснения того, насколько редко на самом деле отключаются ваши органы в результате этого конкретного вида пищевого отравления, сообщение становится небрежным – как с точки зрения его авторства, так и в отношении редактуры. Что еще хуже, оно может заставить некоторых людей (я поднимаю руку) еще больше волноваться.

И я подхожу к следующему виновнику, часто подпитывающему наше беспокойство о здоровье…