— А можно обойтись как-нибудь без этого? Да и не знаю я, о каких там ужасах ты говоришь.
— Ну, — мы направились к выдоху из переулка, окружённые охраной спереди и сзади, когда Мария неопределённо махнула рукой. — Фильмы про зомби там, игры, разное всякое. Ну признавайся: «Обитель лиха», «Ходячие трупаки»*, ещё что-нибудь?
Я мотнул головой.
— Понятия не имею, о чём ты. Мне ужасов и трупаков и в жизни хватает, честно говоря.
И в этой новой жизни всё даже не так плохо!
— Мой блудный сын снова вернулся. Сколько ещё раз это будет происходить? То бежишь из Оясимы, будто тебе тут плохо, а потом возвращаешься, поджав хвост. Что теперь, денег не хватает? Разбазарил всё и прибежал к папочке. А у меня и самого сейчас проблемы. Будь ты хорошим сыном, хотел бы помочь отцу, а не вытягивать у него последнее, — бормотал Кикучи Орочи, покачиваясь на своём когда-то дорогом сидении, напоминавшем трон.
Таро попытался сдержать желание скривиться — выходило плохо, но пьяному папаше наверняка плевать. Только постаравшись заискивающе улыбнуться, Таро открыл рот, чтобы заговорить, но Орочи снова принялся за свои пьяные речи.
— Вечно кому-то что-то надо. А хорошо ли я живу? Всё на моих плечах, всё только на моих! Да-да, весь наш большой клан Кикучи! И ты тоже, средний сын. Понимаешь же, сколько ответственности я несу?
Таро скрипнул зубами. Когда отец трезв, он просто вечно огрызается и никогда ни на что не соглашается, но стоит ему выпить, как поток бреда начинает литься у него изо рта. Забота о клане Кикучи? Ха! Да он в жизни для него ничего не сделал, только и может, что болтать! Уж Таро-то знает. Таро не лицемер — он сразу заявил, что ему все эти оммёдзи-штучки до фени.
Неужели Орочи так задевает собственная неспособность удержать хоть что-то в своих жирных руках, что он пытается убедить всех вокруг в обратном в бессознательном состоянии? Да, так оно и есть — он никогда не был способен ни на что другое. Таро другой. Таро честен.
Именно поэтому Таро считает себя лучшим человеком в этой семье. И как у такого куска дерьма, как его отец, получился кто-то настолько замечательный, как он? Воистину, иногда и невероятные таланты рождаются в ужасных семейках.
— Я всё понимаю, отец, — сказал Таро, вместо того, чтобы высказать всё отцу. А зачем? Это никакое не лицемерие — просто Орочи всё равно никогда никого не слушает, да и память ему после пьянок отшибает. Настолько, что иногда с похмелья этот толстый стариках ощущает себя тридцатилетним и зовёт свою любимую жёнушку. Ту самую, мамашу этого идиота Сабуро. Ха! Да над этим можно только смеяться! — Я знаю, как ты трудишься на благо семьи. Я не за деньгами — просто хотел поговорить о младшем брате.
— Младший брат? Какой младший брат? — нахмурился Орочи. Ничерта он не понимает — и был ли смысл в том, чтобы с ним говорить? Таро закатил глаза.
— Сабуро, отец. Твой младший сын.
— Младший… Тьфу, Таро, какой ты глупый ребёнок! Так бы и сказал, что младший сын! — пьяно хохотнул Орочи. — А то всё «младший брат» да «младший брат». Нету у меня младших братьев!
Таро едва не цокнул.
— Конечно, отец. Я слышал, ты сослал его в Хигасиагацуму?
Кикучи Орочи заторможенно моргнул, сделал глоток вина и расхохотался.
— Таро-Таро, опять мой мальчик глупит! Сабуро всего три, он в Киото с той старухой-нянькой. Скажешь тоже — Хигасиагацума!