Более того, общие политические интересы подкреплялись еще и теоретически. Творцы революции в России изначально, еще на основе Маркса, рассчитывали, что в Германии вот-вот произойдет революция и строительство социализма будет совместным. Что к ним приедут высококвалифицированные немецкие специалисты, что будет идти активный обмен: оттуда - "ноу-хау" и готовая продукция, туда - сырье. Поэтому-то в работе Коминтерна придавалось огромное, ни с чем не сравнимое значение именно германскому направлению.
Первые контакты с русской стороны были сделаны Карлом Радеком и наркомом по иностранным делам Советской России Г. В. Чичериным. А с германской - первый министр иностранных дел Веймарской республики Ульрих Карл Христиан фон Брокдорф-Ранцау. Наркомвоендел и председатель Революционного Военного Совета - Лев Троцкий, зам. Председателя РВС Эфраим Склянский, начальник Управления Военно-Воздушных Сил РККА Аркадий Розенгольц, целиком и полностью поддерживали налаживание отношений с Германией и составляли прогерманскую группировку в советских верхах. С германской стороны сторонниками сближения с Россией были генерал Макс Гофман, бывший в годы Первой мировой войны начальником штаба Восточного фронта и генерал фон Сект. Сект был категорически против совместного с Антантой выступления против Советской России. Сект не питал относительно западных союзников никаких иллюзий: идеальным для них было бы вновь стравить Германию с Россией и отсидеться в сторонке. Относительно Польши его позиция тоже была однозначной. Он прекрасно понимал цель восстановления независимости этой страны, обладающей совершенно потрясающим умением плодить вокруг себя врагов.
Немецкие правительства менялись, как в калейдоскопе, и у каждого была своя внешняя политика. Зато Сект был неизменен, как сфинкс у пирамиды. Кончилось дело тем, что военные обеих стран общались друг с другом, вообще минуя министерство иностранных дел - напрямую, через так называемую "Зондергруппу Р", или "Вогру".
"Зондергруппа Р" появилась в военном министерстве Германии еще в начале 1921 года, по личному указанию Секта. Инициатором ее создания был Шлейхер, а Нидермайер стал ее первым уполномоченным в России. В русской терминологии это подразделение называлось "Вогру", или "военная группа". Она-то непосредственно и занималась организацией военного сотрудничества, и Сект отнюдь не горел желанием посвящать в эти дела постоянно меняющиеся разномастные правительства. Отчасти поэтому "Зондергруппа Р" входила в состав разведотдела, самой засекреченной структуры немецкого штаба. Об основной причине, по которой "Вогру" была включена в состав разведотдела, говорит имя одного из тех, кто входил в ее руководство. Это был легендарный Вальтер Николаи, начальник контрразведки кайзеровской армии и специалист по России. Военное сотрудничество было нашпиговано разведчиками - впрочем, с обеих сторон.
Но военное министерство не могло напрямую заниматься промышленными делами. И тогда в 1923 году оно основало промежуточную структуру - так называемое "Общество содействия промышленным предприятиям", или "ГЕФУ". Под прикрытием этого расплывчатого названия пряталась организация, назначением которой были финансирование и координация работы совместных германо-советских предприятий на территории СССР, - естественно, гражданские предприятия ее не интересовали. Общество было попросту "крышей", под которой германские военные прятали дела, не совместимые с условиями Версальского договора. Руководителем "ГЕФУ" стал еще один член спецгруппы Секта, майор германского генштаба Чунке. Тогда же и Нидермайер получил повышение, став начальником службы генштаба по русским вопросам. Он информировал Секта и начальника генштаба Хассе о ходе работ, поддерживал контакты с советскими организациями и высокопоставленными деятелями не только армии и промышленности, но и политиками, и чекистами. Именно в его руках сосредоточились все нити сотрудничества.
Однако один Оскар фон Нидермайер не мог заменить всего аппарата военного атташе. А таковых Германии, по условиям все того же Версальского договора, иметь не полагалось. И тогда в Москве появилась еще одна контора. Называлась она постоянной комиссией по контролю за хозяйственной деятельностью немецких концессий в СССР. А на самом деле это было тайное представительство немецкого генерального штаба. В секретных документах оно именовалось "Центр-Москва" ("Ц-МО"). Под пару ей в германском генштабе был создан отдел "Ц-Б" ("Центр-Берлин"). "Ц-МО" возглавил полковник Лит-Томсен, а его заместителем и фактическим руководителем стал все тот же Оскар фон Нидермайер. В 1927 году Лит-Томсена отозвали в Германию, и Нидермайер остался во главе общества до 1931 года. Общество должно было не только курировать все вопросы советско-германского военного сотрудничества, но и информировать генштаб по всем доступным ему военным вопросам то есть разведкой.
Уже в 1923 году, с самого основания "ГЕФУ", одним из партнеров этого общества выступает наше предприятие "Метахим". В сентябре этого года обе конторы организовывают совместное общество "Берсоль", цель которого совершенно белая и пушистая - производство удобрений. Возглавлял правление сей крайне полезной для сельского хозяйства фирмы Стефан Иосифович Мрочковский. 14 мая 1923 года в Москве был подписан договор о строительстве химического завода по производству отравляющих веществ. Немцы ассигновали на его создание 35 млн. марок. Немецким партнером стал химик Хуго Штольценберг, один из крупнейших в Германии специалистов по ОВ, который к тому времени уже построил завод в Гамбурге. По договору, Штольценберг должен был модернизировать химический завод в поселке Иващенково, что под Самарой. Предполагаемая производительность - 60 тысяч пудов фосгена и 75 тысяч пудов иприта в год, а также жидкий хлор. Но как только завод был построен в 1925 году коммунисты решили кинуть немецких концессионеров. Использовалась профсоюзная фишка. Сначала заключался договор на длительный срок, а потом "внезапно" советский персонал начинал бастовать, требуя повышения зарплаты в несколько раз. В итоге договор расторгался, а оборудование концессионеров и обученный персонал оставались советской экономике в качестве трофея. После отезда немцев нашим ученым потребовалось несколько лет на то чтобы запусить процесс создания ОВ самостоятельно, а также качество и количество выдаваемого продукта оставляло желать лучшего. Тем не менее Россия и Германия договорились о совместном испытании ОВ. Испытания ОВ были настолько секретными, что точное количество полигонов неизвестною. Есть точные сведения только о двух объектах. Это "Подосинки", расположенные в поселке Шиханы, что неподалеку от Саратова, и "Томка" возле населенного пункта Тоцкое Оренбургской области. Испытания совместные, расходы - пополам. И снова техническое руководство испытаниями - немецкое, административное - наше. Обе стороны за отдельную плату могли получить образцы всех применявшихся и разработанных приборов. Все протоколы испытаний, фотоснимки, чертежи выполнялись в двух экземплярах - для каждого из партнеров. Мы предоставляли немцам полигоны, персонал и условия для работы. В ответ они брали на себя обязательство обучать специалистов по всем отраслям, по которым будут проводиться опыты, и давать им возможность принимать практическое участие в работе. Этот проект практически свернут к 1929 году всвязи с изменениями в германской политической ситуации. Среди других советско - германских проектов можно назвать летную школу в Липецке. Липецкий объект выполнял двоякие функции, в первую очередь здесь обучались будущие асы немецких ВВС, а так же школа стала испытательным полигоном рейхсвера. Именно здесь, в Липецке, проходил испытания "Юнкерс" К-47. Вначале этот самолет был разработан как истребитель. Затем, впервые в истории военной авиации, на нем установили спаренные пулеметы с вращающимся лафетом. Вскоре решили попытаться использовать истребитель для бомбометания, и в результате появился новый тип самолета - пикирующий бомбардировщик. После, в 30-х годах, на базе К-47 был разработан знаменитый Ю-87 - самый популярный пикировщик Третьего рейха, отличавшийся исключительной точностью бомбометания. С 1926 года в Казани начала действовать совместная танковая школа, в июне 1929 года состоялся ее первый выпуск. В настоящее время ряд советских военных высокого ранга, таких как Иона Якир, Жан Зомберг, Василий Степанов, Ян Лацис и Роман Лонгва обучаются в Военной академии генерального штаба Германии. А генерал-майор Ганс Хальм работает по обмену опытом в Штабе Красной Армии. Вобщем сотрудничество между нашими странами носит широкомасшабный характер и будет свернуто только с приходом к власти Гитлера в 1933 году. Исходя из вышеизложенного следует отметить что начатое сотрудничество в военной и других областях позитивно влияет на развитие современных технологий и индустриализацию России, желательно устранить все препятствия к продолжению взаимовыгодного сотрудничества путем вмешательства специалистов Мистраля. В частности вербовка ключевых фигур представляющих Германские интересы в России является обязательной. В последствии эти лица могут использоваться для недопущения прихода к власти Гитлера или его устранения."
Да есть о чом подумать, времени остается все меньше и меньше, Надеждину нужно поручить разработать план операции внедрения во властные структуры СССР и вербовки с последующей психокоррекцией представителей германской разведки и рейхсвера.
Обстановка в Кронштадте оставалась спокойной, хотя по прежнему не работала паромная связь с Ленинградом. Руководство Ленинграда пока что себя никак не проявляло, но Макаров чувствовал что это не на долго, скоро нарисуются с проверкой, но ничего встретим. Десантники отловили несколько особо ретивых граждан пытавшихся уйти с острова на лодках, но серьезных врагов среди них не было, поэтому их подкорректировали и отпустили с миром. Отмена карточной системы на продукты и увеличение продовольственных норм для красноармейцев и моряков сработало как отвлекающий фактор от прихода в порт Мистраля и отмены паромов. Ладно еще день или два, а затем постепенно восстановим сообщение с берегом, но надо будет ввести пропускной режим и селективную психокоррекцию. Да кстати, надо будет дать Зимину задание без шума восстановить церковные службы в Морском соборе, который закрыл для посещения и богослужений его предшественник, тоже будет фактор в нашу пользу, большенство населения ведь верующие.
Глава 10.
Париж. Франция. 11 Сентября 1929 года.
Богато и со вкусом одетый молодой человек с модной в этом сезоне бородкой эспаниолкой вошёл в неприметное здание без вывески расположенное на Ру де Сан Себан в престижном районе Парижа недалеко от собора Парижской Богоматери. В просторном холле прямо перед лестницей ведущей на второй этаж стоял большой письменный стол за которым восседал мужчина неопределенного возраста и с не запоминающимся лицом, при виде вошедшего посетителя человек попытался улыбнуться, показал испорченные желтые зубы и на плохом французском спросил:
-Добрый день месье, чем могу быть полезным?
Да не повезло мне, подумал лейтенант Крапивин, я то надеялся увидеть здесь молодую симпатичную французскую секретаршу, а не это чудо природы, у него же на лбу печать "Я СЕКРЕТНЫЙ АГЕНТ СССР" большими буквами пропечатано, но "А ля Гер, ком А ля Гер", как говорил когда-то Миша Боярский, ничего не поделаешь придется с этим типом любезничать. Ну понеслась, сыграем в стиле Коровьева замечательно исполненым Сашей Абдуловым в последней версии фильма "Мастер и Маргарита". Крапивин широко улыбнулся, раскрыл руки для обьятий и громко по русски сказал:
-Дорогой товарищ, бонжур, бонжур, бонжур! Я тут с оказией в Париже и подумал, ну как же я могу не навестить моих дорогих и любимых товарищей по борьбе за все хорошее и по уничтожению всего плохого. Нет этоже невозможно просто, невозможно, ну как же не навестить моих дорогих и любимых советских друзей. Вот вы дорогой сегодня завтракали? Вижу, вижу что завтракали, а вот мне не довелось, не откажите в любезности небольшое денежное вспомоществование соратнику поможет укрепить расшатанные за время борьбы нервы.
Еслибы Крапивын не был занят спектаклем он бы от души посмеялся наблюдая за метаморфозами лица чекиста, оно как будто было вылеплено из пластиллина и постоянно перетекало и меняло цвет. Прервало монолог Крапивина настойчивое звякание колокольчика который судорожно тряс человек за столом, откуда-то появились два дюжих молодца с суровыми лицами и подхватив Крапивина под руки поволокли к выходу. А Крапивин перешёл на крик и вещал.
- Как вы смеете выгонять бывшего регента. Я этого так не оставлю, я буду жаловаться Сталину, нет я буду жаловаться на Сталина!
Вобщем, когда его вытолкнули за дверь он для приличия покричал еще немного, а затем двинулся в сторону Шампс Ализе, через несколько минут в отражении одной из витрин он увидел что за ним направили хвост, замечательно, то что нам и надо. Владимир с группой только сегодня утром прибыли в Париж и из-за отсутствия времени на длительную подготовку решили действовать сразу и дерзко. Путь группы Крапивина проходил через Таллин, где были куплены Эстонские паспорта и билеты до Берна. Кстати с покупкой документов им помог комиссар Зимин, он выделил валюту из фондов Кронштадта, естественно что все наличные деньги находившиеся на борту Мистраля в этом времени были бесполезны, экипаж однако собрал золотые изделия на довольно большую сумму, что позволило всей группе комфортабельно добраться до Швейцарии. В Берне Владимир получил в нескольких банках с номерных счетов, которые раскопал в архивах, в общей сложности более 800 тысяч Британских фунтов, таким образом обретя финансовую независимость все члены группы приоделись и двинулись в Париж для знакомства с представителем "Воствага" в Европе товарищем Мрочковским. В то время как Владимир направился в центральную контору компании-ширмы "Спакомер", четверо десантников остались его прикрывать, а остальные расположились в пансионе Мадам Крюсо, причом сняли весь особняк и заплатили за месяц вперед. Владимир умело вел филера в сторону пансиона и когда он последовал за Крапивиным в небольшой безлюдный переулок, к нему сзади неслышно подошёл один из десантников и уколол в шею дозу препарата "ВМ", ноги филера подогнулись и он был стремительно доставлен в комнату выделенную для допросов. Молодой чекист оказался земляком Мрочковского, поляком Станиславом Кривицким. Владимир выяснил обычное расписание пана Мрочковского, его домашний адрес, привычки и сексуальные предпочтения, количество сотрудников парижской миссии, краткие характеристики на каждого из них, основные контакты во Франции, систему и методы связи с Москвой и другие сведения. Кривицкий многого просто не знал, поэтому нужно было выходить непосведственно на Мрочковского. Крапивин подробно проинструктировал Кривицкого, дал ему несколько установок на ближайшие дни, оговорил способ связи и отправил назад в контору с "отчетом" о проделанной работе. Мрочковского решили брать вечером у его любовницы Люси, которая живет в квартире на Монмартре. По словам филера Мрачковский обычно остается у неё до утра, так что времени должно хватить. Люси на самом деле была дочерью русских иммигрантов Люсей Воронцовой, которые убежали из советской России в числе последних в 1922 году. Все деньги, которые они привезли с собой у них быстро кончились и начались обычные скитания в поисках заработков, мама Люси давала уроки музыки, а отец вынужден был пойти водителем к богатому Парижскому Еврею - Сержу Абрамовичу, которому нужен был дисциплинированный гой способный работать 7 дней в неделю за половину обычной зарплаты и грамотный как механик чтобы починить машину если потребуется, лучшего кандидата чем русский инженер иммигрант находящийся во Франции на птичьих правах ему было не найти. Люся закончила в Париже курсы машинописи и стенографии и начала искать работу секретаря или делопроизводителя. Когда Люся увидела обьявление в одной из газет, что требуется секретарь в компанию "Спакомер" со знанием французского, немецкого и русского языков она немедленно пошла на прием подать документы и после разговора с Мрочковским была принята на работу. Когда она возбужденная и в преподнятом настроении рассказала об этом родителям, они сразу поняли, что это одно из советских представительств и отговаривали дочь от поступления к ним на работу, но за семь лет проведенных во Франции Люся успела подзабыть весь тот ужас, который пришлось пережить её семье пока они были в охваченной гражданской войной стране и она заявив, что уже взрослая, ведь ей недавно исполнелось 20 лет, всетаки пошла работать в "Спакомер". Ей удалось проработать относительно спокойно только две недели, хотя она иногда ловила на себе сальные взгляды Мрочковского, но не предавала этому особого значения. Все началось когда Мрочковкий пригласил ее в ресторан пообедать, время было дневное и Люся согласилась, во время обеда Мрачковский показал ей состряпанные им документы о том, что отец Люси заочно приговорен к высшей мере наказания за саботаж на предприятии и сказал, что должен привести приговор в исполнение даже здесь во Франции, он рассказал ей, что является офицером ГПУ и только от нее будет зависеть дальнейшая судьба ее отца. Вобщем он настолько запугал бедную девушку, что она была на все согласна, вечером она сказала родителям что переезжает к жениху и поселилась в квартире, которую снял Мрочковский.
Монмартр кипел и брызгал гламурной ночной жизнью, ярко горели огни кафе-шантанов, магазинов и домов свиданий, продавцы жареных каштанов зазывали к своим лоткам ночных гуляк, уличные музыканты старались переиграть друг друга и создавали неимоверную какофонию. Несколько молодых мужчин резво пробивали себе дорогу среди разномастной фланирующей публики и ловко отбивались от цепрких лапок многочисленных проституток. Вот наконец искомый переулок и доходный дом вглубине, окна в квартире на третьем этаже не освещены, значит обитатели уже в постели, так что там говорил Кривицкий, ах да его босс любит когда его называют русским именем. Ну чтоже мы готовы, начинаем, помните надо сработать без лишнего шума. Крапивин вместе с тремя десантниками спокойно поднялись на третий этаж и постучали в дверь. Через несколбко минут раздался женский голос спросивший по французски
-Эскю ву заве? Кто там?