– Какое прошлое?

– Полицейские протоколы в тех городах, где Алфи выполнял задания в течение последних четырнадцати месяцев. Изнасилования с последующим убийством в те часы, когда он конкретно не был занят работой.

У Ослетта пересохло в горле. Сердце громко стучало в груди…

Ему было все равно, – что случилось с семьей Стиллуотера. Черт, кем они вообще были!

Его также не заботило, развалится ли "Система" равно как и то, что все ее великие планы останутся нереализованными. Со временем появится другая подобная организация, с такими же грандиозными проектами.

Но если их непутевого парня будет трудно поймать или остановить, существовала вероятность, что на семью Ослеттов ляжет пятно, ставящее под угрозу ее благосостояние и ослабив на многие годы ее политическую власть. И самое главное, Дрю Ослетту нужно было уважение. А абсолютным гарантом уважительного отношения всегда была семья. Перспектива, что имя Ослеттов станет объектом насмешек и осуждения, предметом общественного негодования, основной темой пустых шуток телевизионщиков и разоблачительных статей в газетах, начиная с "Нью-Йорк таймс" и кончая "Нэшнл инквайарер", была непереносима.

– Неужели вас никогда не интересовало, что делал ваш подопечный в свободное время, в промежутках между заданиями?

– Мы, конечно, следили за каждым его движением первые шесть недель. Он ходил в кино, рестораны, смотрел телевизор, в общем, делал то, что делают люди, чтобы убить время – именно так мы хотели, чтобы он вел себя вне контролируемого пространства. И естественно, абсолютно никаких дел с женщинами.

– Ясно, что он вел себя примерно, особенно если он отдавал себе отчет, что за ним наблюдают.

– Он не знал этого. Не мог знать. Он ни разу не заметил людей, которые были у него на хвосте. Никто бы не смог. Они мастера своего дела.

Ослетт поймал себя на мысли, что он слишком уж все отрицает. Тем не менее он не мог удержаться, чтобы не добавить.

– Этого не может быть.

– А если он знал о них точно так же, как узнал о Стиллуотере. Какое-нибудь низкочастотное психопатическое восприятие.

Ослетт готов бы возненавидеть Уаксхилла. Тот был безнадежным пессимистом.

Взяв в руки кофейник и налив еще кофе всем троим, Уаксхилл сказал:

– Даже если он ходил только в кино, смотрел телевизор, разве это вас не волновало?

– Послушайте, он отличный ликвидатор. Запрограммирован. Без угрызений совести, без особых размышлений. Его трудно поймать, еще труднее убить. И если что-то пойдет неправильно, абсолютно невозможно вычислить хозяев Алфи. Он не знает, кто мы такие, почему мы хотим, чтобы определенные люди были убиты, поэтому он не сможет ничего сказать. Он – ничто, оболочка, абсолютно пустотелый человек. Но он должен функционировать в обществе, вести себя как обычный человек, делать вещи, которые делают обычные люди в свое свободное время. Если бы мы заставили его сидеть весь день в номере, уставившись в стену, горничные первые это заметили бы, решили бы, что он не в себе, запомнили бы его. Кроме того, что плохого, что он смотрел фильмы и телевизор?

– Просветительское воздействие. Это могло изменить его каким-то образом.

– Природа, вот что имеет значение, то, как он был сделан, а не что он делал в субботу днем. – Ослетт откинулся на спинку стула, чувствуя себя немного лучше, убедив до некоторой степени прежде всего себя, если не Уаксхилла.

– Проверяйте прошлое сколько угодно. Но вы ничего не обнаружите.