— А ну, замолчали обе! — раздался ледяной голос из арки, ведущей в холл.

Виктор вздрогнул: «Мама…»

В руке мама сжимала нож для резки овощей, а с выкрашенных в бордовый пальцев на пол капал свекольный сок. Судя по всему, она готовила завтрак и где-то в середине процесса ее терпение лопнуло.

— Но, Корди, — начала тетушка Мегана, — если бы ты знала, что она…

— Мне все равно, — отрезала Корделия Кэндл. — Ни секунды покоя. Как будто вам по пятнадцать лет. Мне и без вас хватает одного подростка в доме.

— Слышала? — усмехнулась Рэммора. — Сядь и замолкни!

— Сама замолкни! Или ты у меня сейчас в камин сядешь!

— Тихо, я сказала! — велела Корделия Кэндл. Обе тетушки чудесным образом мгновенно замолчали и оказались в креслах в разных углах гостиной. — Я из-за вас не слышу свою утреннюю передачу. Вы умудряетесь орать громче радио.

Убедившись, что наступила тишина, она уже повернулась, намереваясь уйти обратно на кухню, как Мегана оскорбленно пробурчала:

— Почему ты все время на ее стороне?

— Что?

Корделия обернулась, и тетушка Мегана сделала вид, что ничего, собственно, и не говорила. Сестра смерила ее долгим безжалостным взглядом и ушла.

В гостиной повисла тишина, которую нарушали разве что треск поленьев в камине да скрип подлокотников кресла под вцепившимися в них пальцами тетушки Меганы. Тетушка Рэммора, в свою очередь, курила сигарету и насмешливо выдыхала дым в сторону сестры — это было единственное, что она могла сейчас сделать, не опасаясь, что Корделия вернется и вскоре с ее ножа будет капать уже вовсе не свекольный сок.

Склока затихла, но не угасла, а Кристины, чтобы ее раздуть по новой, поблизости не было.

Виктор вдруг поймал себя на мысли, что лучшего момента, чтобы расспросить Мегану, может и не представиться: сейчас, когда все мысли тетушки заняты ненавистью к сестре, можно было попытаться застать ее врасплох — а там, глядишь, она и выдаст что-то нечаянно.

— Тетушка Мэг!

Виктор приблизился к креслу Меганы Кэндл и завис у подлокотника, как призрак или как дворецкий. Или как призрак дворецкого.

— Не сейчас! — сквозь зубы процедила тетушка, не сводя ненавидящего взгляда с сестры.

Рэммора лишь неуютно поежилась в кресле. Виктор обратил внимание, что обивка на подлокотниках и спинке кресла его младшей тетки истлела, будто от времени или пожара. И он не знал, были ли подобные следы на этом кресле всего мгновение назад.

И все же сейчас его заботила его старшая тетка.