Гарри Кэндл вернулся к зеркалу. Выглядел он решительным, но вместе с тем и озабоченным:

— Дети, теперь слушайте меня внимательно, — сказал он строго. — Когда я выйду за дверь со своей стороны, вы должны снова замкнуть круг мелом и запереть чердак. Верните ключ на место — Джозеф не должен его хватиться. А после этого… ничего не предпринимайте. Я не хочу, чтобы вы рисковали собой. Послушайте! — Гарри поднял руку, пресекая возмущенные замечания детей. — Я знаю, что вы очень храбрые — вы помогли мне, хотя у меня не оставалось ни малейшей надежды на спасение. Когда уйдете отсюда, возвращайтесь к своим делам и ведите себя как ни в чем не бывало. Постарайтесь обо мне не думать в присутствии взрослых, думайте о кленовом сиропе.

— О кленовом сиропе? — удивилась Кристина.

— Именно. Он вязкий, и мысли о нем — вязкие и липкие. Никто не хочет влипнуть, поэтому, даже если мама, тетки или Джозеф попытаются заглянуть в них, они не смогут прочитать ваши мысли.

— Наши мысли? — испугался Томми. Ему вдруг отчетливо представилась тетушка Рэммора, открывшая небольшую поросшую волосами крышечку на его, Томми, голове и копающаяся в переплетении шерстяных ниток, вытягивая их по одной и пучками, пытаясь распутать и понять, что к чему. При этом тетушка Рэммора курила сигарету, стряхивала пепел в его голову, будто в пепельницу, и ворчала себе под нос: «Ничего не понять. Эти детские мысли… Какой ужас!»

— Как мы можем заниматься своими делами, пока ты заперт в зазеркалье? — возмутился Томми, не сводя взгляда с отца. — Если мама тебя здесь заперла, она что-то задумала! Что-то плохое…

— Да, я знаю, — угрюмо сказал Гарри Кэндл. — Но я уверен, что с вами она ничего плохого не сделает. Ее заботят лишь ковен Тэтч и Скарлетт. Попытайтесь как-нибудь передать тетушке Скарлетт, чтобы она, когда окажется в своей комнате одна, достала зеркальце и назвала мое имя. Я ей сам все объясню — она поможет. Большего от вас не требуется… Договорились?

— Но папа… — начали дети одновременно.

— Здесь скоро будут происходить неприятные взрослые вещи, — оборвал их отец. — Я не могу волноваться еще и за вас. Вы послушаетесь? Ради меня.

— Ладно, — нехотя сказала Кристина.

Томми молчал. Он пока еще не придумал, как помочь папе, но не сомневался: если как следует постараться, что-то да придумается. А тот требовал не делать ничего! Как можно помочь, ничего не делая? Томми этого не понимал. Папа снова поступал как обычный взрослый, будто вовсе и не был в зеркале.

— Томас? — отец пристально поглядел на сына.

— Ладно, — вынужденно согласился Томми.

— Ничего не бойтесь, дети, — напоследок быстро проговорил отец. — Вы уже достаточно взрослые, чтобы ничего не бояться…

Он кивнул им и направился к двери. Вскоре отец исчез, захлопнув ее за собой. Отражение опустело.

Кристина набросила на зеркало полотнище и принялась искать на чердаке что-то, чем можно замкнуть круг. Вскоре в одном из ящиков стола она отыскала почти сточенный мелок и принялась царапать им пол, соединяя стертый ранее промежуток.

Томми с тоской глядел на нее.

— «Вы уже достаточно взрослые, чтобы ничего не бояться…» — проворчал он. — Но явно недостаточно, чтобы помочь. Это же глупо!

— Ты прав, — горячо согласилась сестра.

— Но мы ведь не будем сидеть сложа руки?