Ее щеки покрылись средней интенсивности румянцем — выраженная вторая стадия, — но ей было не до того.
Питер нахмурил брови:
— Это может быть опасно. Лучше отклонить приглашение. Хотя бы до того, как мой друг закончит исследование почерков.
Напрасно Саманта гнала от себя вспыхивающие в воображении картины. Взгляд Алессандро, нежность его рук и твердая гладкость его стройного тела… Вторая стадия перешла в третью.
— Видите ли… Мне как-то неудобно отказаться в последний момент. Все-таки это мой работодатель… — пролепетала она.
Питер надел очки. Он смотрел ей прямо в глаза:
— А он вам точно только… э-э… работодатель?
Ее щеки уже полыхали вовсю — четвертая стадия вступила в свои права, — но она выдержала взгляд Питера. В конце концов, кто он ей? Внимательный друг. Хороший сосед. Гомосексуалист с чувствительным сердцем. Он поймет.
— У меня с ним роман.
Ей показалось, или у него в глазах и в самом деле мелькнула печаль? Почти на автомате она мысленно выстроила три возможных сценария.
A. Он в нее влюблен.
Б. У него от природы взгляд кокер-спаниеля.
B. Она все истолковывает шиворот-навыворот.
Она решила остановиться на третьей версии. Два любовника меньше чем за одну неделю после почти трех лет воздержания; семейная ссора, завершившаяся в полицейском участке; четыре автобуса с империалом и столько же винтовых лесенок; поездки на автомобиле и мотоцикле; преследование со стороны натурального психа… Нет, она не привыкла к такой бурной жизни.
— Я не уверен, что из меня получится идеальный телохранитель, — улыбнулся Питер, поигрывая своими узкими плечами на манер любителя-культуриста.
— Просто я подумала… Ваш лысый друг… Э-э, тот мужчина, что навещает вас по три раза в неделю… Он с виду такой здоровяк… Может, вы попросите его пойти вместе с вами?
— Никогда бы не поверил, что вы ведете учет моим гостям.
Итальянский ресторан, выбранный Алессандро, располагался на набережной Темзы. Пробок не было, и они доехали туда всего минут за пятнадцать. Всю дорогу Саманта просидела, вцепившись в подлокотник и старательно делая вид, что с ней все в порядке. Чтобы отвлечься, она смотрела на длинные кисти Алессандро, лежащие на руле. Он сосредоточенно вел машину. Тишину в салоне нарушала только льющаяся из магнитолы музыка Майлса Дейвиса.
Саманта вспоминала текст письма Лиз Лукарелли. “Боюсь, что он может стать агрессивным", — делилась та с мисс Свити своими опасениями. Саманта отвела взгляд от тонких рук Алессандро. Чувствуя, как подступает паника, она начала напевать про себя любимую детскую песенку.
Из груди у нее вырвался вздох. Забыла. Опять забыла, что там выделывала эта проклятая корова. Тревожный признак. Накануне бабушка раз сто спела ей эту песенку, пока они ехали в автобусе.