Крепкий сухожилистый повар-грек Лисипп, уже в возрасте, бывший раб, служил в семье Леонтия так давно, что за давностью лет никто уже не помнил, когда он появился. И хотя, он давно получил от своего господина вольную, но так и остался, служить при семье Леонтия, кочуя вслед за хозяином по всему миру.

– Святой отец, вы что-то хотели?

– Да, я хотел бы знать, будет ли готов хлеб к церемонии открытия? Мне нужно то, что я просил. Хлеба должны быть двух видов – один должен быть белым, свежим из нежнейших сортов пшеницы, а второй грубого помола и желательно достаточно чёрствым.

– Ну, насчет чёрствого хлеба, – вы не сомневайтесь. Он всегда есть в наличие, а свежий будет готов точно вовремя. Лисипп всегда пунктуален, – ответил грек.

Дарион кивнул головой. – Хорошо. И тогда вот ещё что. Можно ли вас попросить, чтобы вино к празднованию подавали не крепкое, дурманящее кровь, а что-нибудь полегче, разбавленное водой? Я не хочу, чтобы светлый праздник был омрачен винными парами.

Лисипп улыбнулся. – Это возможно, если только хозяин, сам не попросит ему принести что-нибудь покрепче. Боюсь к празднику Дианы, – без крепких напитков точно не обойтись. Вот и жертвенный теленок готов, – он указал на пленника, томившегося в клетке.

– Жертвенный теленок?! Боже Праведный, какое святотатство в такой день! Дарион с ужасом на лице, осенил себя крестным знамением и стремительно вышел прочь из кухни, как из прокаженного места.

Лисипп, держа в руках нож, подошел к телку. – Не переживай. Диана тебя встретит, и там, у тебя, жизнь будет точно получше этой. Грек похлопал телёнка по могучей шее.

Пробил полдень. Все, кто был в доме, собрались в большом дворе. Неро был вместе с другими рабами, и сейчас они все стояли за оградой, ибо мест во дворе хватило лишь для хозяев и для многочисленных соседей, которые были приглашены на церемонию.

Хоть Леонтий и был в опале, но всё же Лидия была из знатного рода и местному люду, было лестно быть приглашенными на такую интимную церемонию. Тем более и саму церемонию, как говорят, будет вести римский священник, посланный сюда по слухам, самим папой Львом Первым. Хотя на самом деле всё было совсем не так, но Лидия постаралась распространить именно такие слухи.

Неро, чуть пораньше, смог занять удобное место для обзора, но его, в конце концов, по мере наплыва любопытных, оттесняли от забора, и он вцепился в ограду, чтобы не потерять свое удобное расположение. В центре двора стоял Дарион, за ним возвышался большой крест, с распятым на нем сыном Божьим, а за крестом полукругом стояли мальчики-хористы, которые прибыли утром из близлежащей местной церкви. Перед Дарионом стоял маленький столик, на нем лежали два хлеба и два сосуда.

Вдруг все замолчали, и из дома вышли Леонтий и Лидия, державшие за руки Тэсию. Девочка была в белоснежном платье, длинные белокурые волосы развевались на легком ветру, и она уже была в прекрасном расположении духа. Тэсия была настолько очаровательна, что у Неро перехватило дыхание, и он уже не мог оторвать от неё глаз. Неро плохо слышал, что говорил священник. До него долетали лишь отрывки фраз святого отца. Да и ему впрочем, было неважно, о чём там говорит святой отец. Он сейчас видел только одну Тэсию. Он любовался каждым её движением. Как на неё брызгали из сосуда воду, и как она дурашливо отряхивалась, от летящих в её лицо брызг. Как она отламывала хлеб, и как смешно морщилась, когда ей дали отпить из сосуда.

Все вокруг одобрительно кричали, а Неро ничего не слышал, и не видел вокруг. Даже когда обносили всех присутствующих вином, хлебами и сыром, чтобы они тоже могли выпить в честь маленькой хозяйки. Он всегда чувствовал, что его влечет к ней, но боялся даже самому себе признаться в этом. Кто он и кто она? Неро увидел её впервые около года назад. Он сам родился в этом поместье, более десяти лет назад. Вскорости после того, как Леонтий и Лидия, отбыли по месту службы мужа в далекие земли, где собственно, и родилась Тэсия. Сюда хозяева вернулись чуть более года назад, когда Леонтий, вернувшись назад, попал в опалу. Тогда они всей семьей, покинули римский дом Лидии, и поселились в этом его, родовом поместье.

Но только сейчас Неро почувствовал, что Тэсия ему нравится больше, чем друг. Хотя какая может быть дружба между рабом и хозяином, ведь это всё ему только кажется. Но сердце мальчика вопреки здравому смыслу продолжало лелеять надежду. Ведь она же с ним играет. Вот и вчера поведала ему свой секрет. Это же всё – не просто так, и вопреки всякому разуму и логике, Неро охватывало неведомое ему ранее чувство….

Неро трясла за плечо мать. – Ты чего стоишь? На что уставился?

Мать посмотрела в ту сторону, куда смотрел сын. – Ты чего это, на Тэсию смотришь? Луциния развернула сына лицом к себе. – А ну смотри на меня. Говори, о чем ты сейчас думаешь? Неро смущенно потупил взгляд вниз.

– Совсем ты не о том думаешь. Совсем не о том, – раздраженно бросила мать. – Иди лучше принеси лук и стрелы маленькой хозяйке, и будь уже готов, а то скоро всё начнется.

Приглашенные гости быстро расходились. Празднование крещения это одно, а вот языческие праздники, к которым весьма негативно относилась христианская церковь, – это уже совсем другое. Дарион поспешил в дом, стремясь быть как можно дальше от этой вакханалии и бесовщины, и Лидия поспешила, вслед за священником.

Во дворе расставили столы, запустив внутрь всю челядь и домашнюю прислугу, разрешив даже рабам присоединиться к празднованию. Из кухни опять раздался испуганный вой теленка, и вскоре оттуда показались двое здоровых рабов, которые волокли упирающуюся жертву к алтарю.

У жертвенного алтаря собственного изготовления, держа длинный тонкий нож в руке, стоял Лисипп, широко улыбаясь во весь рот. Вот этот праздник был ему по душе. Лисипп, подошел к теленку, которого била крупная дрожь, наклонился к нему, погладил по шее, и что-то сказал ему на ухо. Теленок расслабился, перестал трястись, и склонил голову вниз. Грек коротким резким движением, вогнал ему нож в бок, меж ребер. Телёнок охнул и беззвучно упал на землю.