Виктор молчал. Потом взял ее руку в свою, не мимолетным прикосновением, а именно взял и удержал, не больно, но ощутимо сжал пальцы.

— Знаете, что… бывает, люди встречаются, когда необходимы друг другу, именно в тот момент. И я благодарен вам. За то, что Вы сейчас со мной. Я не могу, да и не хочу объяснять подробности, но… сейчас мне очень тяжело было бы одному. Я ведь не живу с семьей. Это не вчера произошло и не подумайте, что я… ищу способа отвлечься…что-то я не то говорю, — усмехнулся он и отпустил ее. — Доброй ночи, Вероника, и удачной игры. Вы уверены, что доберетесь сами? Лучше было бы мне отвезти вас туда.

— Нет, спасибо, я сама… я позвоню вам.

Почему отказалась, Ника и сама не знала. Испугалась и его, и того, что могло произойти между ними. Ведь не просто так он сказал про семью. Он сейчас хотел не только слов, как ни была Вероника неопытна, но она догадывалась, замечала, что Виктор тянется к ней так же, как и она к нему. Ведь их как током ударило там в музее, когда она испугалась сигнализации, и он прижал ее к себе… Так он не женат, или женат, но не живет дома, тогда… страшно, так страшно было думать об этом, но как же хотелось об этом думать. Ее бросило в жар, она почувствовала незнакомое прежде томление в теле, слабость, и что-то мучительное, такое чему она не знала объяснения. Внутри себя. Ей стало трудно дышать, но нельзя было показать этого. Она задержала дыхание пытаясь справиться с собой. Если бы он сейчас еще раз взял за руку! Ника хотела прикосновения к его ладони, но Виктор не пытался ни дотронуться, ни сказать что-то еще.

Ника не могла знать, что он думает, а думал он об ее отказе, о том, что она не нуждается в нем и что, вероятно, не слишком стремится афишировать их отношения перед друзьями. Не хочет показывать его. Это можно понять. У нее своя жизнь… Что же она медлит, почему не прощается?

— Я пойду, Виктор Владимирович

Опять по отчеству назвала. Все равно хорошо!

— Я провожу до подъезда, темно там под аркой.

Свободный от прогулок день Виктор планировал провести в офисе. Утешить Штерна, просмотреть отчеты, заняться первоочередными делами. Но стоило войти в кабинет, как привычная офисная обстановка начала угнетать. Она не соответствовала тому, что происходило с Вяземским.

Виктор скучал по Веронике. Противореча самому себе, хотел быть в отдалении, чтобы хорошенько подумать о происходящем, но и рядом.

Невозможно было не заметить, что творится с Никой. Она не сопротивлялась стремительному сближению — это смущало Виктора, радовало, побуждало быть во сто крат бережней, налагало ответственность.

Нике простительно — молода, неопытна, чистая девочка, облеченная в невинность, как невеста в свадебную фату. Тронуть страшно. Ничего не понимает, а он-то знает все… И обидеть ее — грех, ни за что не посмел бы. Но даже мимолетное прикосновение к руке Вероники волновало до жара. Усилием воли подавлял Виктор желание прикасаться и только смотрел. Она встречала его взгляд сначала удивленно, потом смущаясь, а вчера, когда прощались — отчаянно. Ждала поцелуя. Знал он это все! И не позволял себе.

Хорошо, что сегодня не встречается с ней, можно с силами собраться.

Как же все это вышло так сразу и безвозвратно, но поверить ли себе? Он и с Ритой думал что… Рита, Рита! Все что ли теперь мерять отношением с ней? Виктор стукнул кулаком по столу, кипа бумаг подскочила и рассыпалась листами смет. Какая теперь работа?

Он встал, закурил, подошел к окну, напротив Думской башни жил утренней жизнью Гостинный двор. По галерее Перинной линии прохаживались люди, угол Невского уже стоял в пробке. Обычная жизнь, ничего не произошло еще… И слишком мало времени с тех пор, как они расстались с Ритой, чтобы… Черт! А со стороны посмотреть, так выходит он старый козел, ну или не старый, Виктор усмехнулся, потеребил усы, а может сбрить? Выходит одну бросил, другую закадрил. Конечно нет, не так все, но со стороны именно так! Знала бы Ника о его последнем разговоре с Ритой… Нет, стоп, так нельзя. Не со стороны надо смотреть, а в суть вопроса. А какая к черту суть? Не лекцию по менеджменту он читает, вот она неистребимая привычка к анализу. А здесь, сейчас не перед студентами, перед самим собой должен он все это разъяснить.

Виктор опустил жалюзи, вернулся за стол, выбил трубку в пепельницу и крутил в руках. Что тут разъяснять. Еще день, два и все закончится, не станет он этой девочке жизнь ломать, как ему Рита сломала. Или он сам? Дверь без стука распахнулась, на пороге Ангелом Возмездия возник Штерн. Вяземский был рад, появление Питера положило конец его бесконечной рефлексии.

— Вик! Даже не предупредил, что заедешь, сказал что не будет тебя до начала следующей недели.

— Не будет.

— А это значит призрак Вяземского.

— Вроде того.