Глава I

Последний аванпост цивилизации остался позади. Оглядываясь, Джон Мессер мог видеть его далеко за собою — этот барак с глиняными стенами, ветхий, покосившийся, крытый соломой, которая на солнце казалась красносерой. С крашеного, окопанного канавой частокола, отделявшего его от многочисленного рогатого скота, раздавался петушиный крик, который отчетливо разносился по ветру.

Навеянные этим звуком мысли перенесли Мессера через тысячемильное расстояние к себе, на фермерский двор в дальний Конектикут. Но он не давал мыслям овладеть им, круто повернул мула и направился в растилавшееся прямо перед ним неограниченное пространство по сочной, колеблющейся от ветра траве.

Он ехал с час. Постепенно к нему как бы подвигалась цепь строевого леса с горою над ним, и стали показываться определенные, характерные признаки близкого экватора — сучковатые малорослые деревья высоких Анд. Вслед за Мессером лениво двигались мулы с тюками палаток, одеял и прочих необходимых принадлежностей его деятельности, как собирателя музейных редкостей. Индеец, составлявший как бы арьергард, то и дело понукал животных. Добравшись до расходившихся в разные стороны двух следов, Мессер остановился в нерешительности, когда заметил вдали две приближавшиеся по одному из следов фигуры. Он тотчас же направил на них бинокль. Хотя фигуры эти на расстоянии полумили и казались всего двумя точками, но одно их появление в этой уединенной, пустынной стране казалось Мессеру фактом весьма значительным. В молчании, прерываемом лишь скрипом сбруи ленивых мулов, составитель коллекций стал ожидать.

— Это американец и туземец, хозяин, — прервал молчание индеец погонщик мулов, смиренно опустив глаза при обращении к белому человеку.

Мессер кивнул головой. Он сам был уверен, что один из приближавшихся был не туземец. Что же касается другого, то не могло быть и сомнения, что он заправский носильщик: так уверенно тот подвигался под своей тяжелой ношей.

— Странно, — подумал Мессер, опуская бинокль, — обычно белый человек не путешествует пешком по этим горам. Но кто бы он ни был, это бывалый человек.

Если могло быть какое-нибудь недоумение относительно национальности белого, то не могло быть сомнений в избытке энергии, какую незнакомец обнаруживал своей походкой. Избыток силы, почти высокомерие, чувствовалось в нем по его крупной походке, маханию рук, закинутой назад голове, когда он спускался по откосу к тому месту, где его поджидал Мессер. Свежесть лица, белокурые волосы и усы указывали на то, что он иностранец.

— Ба! — произнес он, запыхавшись. — Я, оказывается, здесь не один. — Он пытливо взглянул на Мессера и спросил:

— Разрешите узнать: кто вы?

— Я — собиратель коллекций.

Изумление изобразилось на лице вновь прибывшего, придав ему на мгновение выражение детского добродушия; затем, при виде бинокля и двухстволки, оно сменилось на приветливое.

— В таком случае — мы собратья, — вскричал он. — Мое имя — Боргельсен, Христиан Боргельсен, по кафедре этнологии Стокгольмского института. А вы?

— Джон Мессер, из Всеамериканского музея.