Постояли, смотря на проходящих мимо людей. Люди уже привыкли к моим бойцам, и поглядывали и на нас, и на стоящие рядом полтора десятка телохранов с недоверием, но без страха.

— Я буду грызть горло своим противникам зубами, — уверенно продолжил я. — Это будет бойня. А ты, вместо того, чтобы спасти свой город, чтобы не подставить его под удар нашей войны, наоборот, Магдалену всячески под него подводишь. Понимаешь?

Сеньор инквизитор молчал.

— Ладно они, — презрительно кивнул я в сторону, где по моим представлениям располагался Сенат. — Они — идиоты, думающие только о собственной мощне. Но ты, Клавдий! Патриций! Это ТВОЙ город! Это твой предок стоял за отделением его от моего графства! Тебе это зачем?

Инквизитор продолжал молчать. Но я видел активно кипящее в нём дерьмо. Сеньора можно купить, понял я. Просто до конца не понял, чем.

— Хочешь избавиться моими руками от своих врагов? — забил я пробный шар. — Я за. Нет, честно, не против! — вскинул руки. — Вот только, блин, я тоже хочу услугу в ответ. Сдай мне эльфолюбов, связанных с бандитами моего графства. Ты же можешь, я знаю. И я помогу решить ЛЮБЫЕ проблемы тебе.

— ЛЮБЫЕ, — проговорил он, криво усмехнувшись. — Ты не знаешь, о чём говоришь, Рикардо.

— Уверен? — Я покачал головой. — Про бургомистра — знаю. Но к нему подступиться с бухты-барахты нельзя. Но я не говорю, что это вообще невозможно. Клавдий, а ты рискни. Попробуй на меня поставить.

— Я подумаю, — буркнул он.

— Подумай. А пока поехали, герой, буду показывать, на что я готов идти ради своих целей, и как все вы тут сильно насчёт меня ошибаетесь.

Первая ночь в особняке прошла бурно. Я не звал — чувствовал себя опустошённым как физически (много сил потратил, превращая корабли в факелы), так и моральных (блядь, целый город захватили и вроде как удерживаем, никому из местных не пустив кровь и даже никого не разоружив — нонсенс не только для этого мира; Крым 2014 в качестве сравнения разве что вспоминается). Завалился дрыхнуть, едва дополз до огромной, как аэродром, графской кровати. Но не успел — вошла она, Ирма, мать семейства. Уже в ночной, с лампой в руке. За дверью вообще-то моя солдатня, сальные шуточки ей в спину слышались через приоткрытую дверь. Но сеньора КО МНЕ шла, так что шуточками ограничились — она моя собственность, по-эльфийски засношаю любого, кто покусится без одбрямса, а ввиду отсутствия других женщин в доме все понимали, кому она ночью достанется. Ах да, её дочка — на вид наших лет тринадцать. Тут это возраст на выданье, но я приказал десятникам, открыто прикрикнув, девчонку не трогать — чтобы всем передали.

Решив, что ломаться не стоит, расслабился… И получил удовольствие. А ещё почувствовал за её поступком нечто, что эта семейка была бы рада скрыть. Какие-то мелкие делишки творят в графское отсутствие, наверное левак под видом графского добра ввозят и толкают. Ну лады, хорошо сосёт, и как наездница зачётно — пускай, не буду копаться в их белье.

Разговора с Ирмой не получилось. Вначале я окончательно вырубился, после она рано-рано, чуть свет, убежала — только глаз приоткрыл посмотреть, как упорхнула, надевая ту же ночную, в которой пришла.

На завтрак спустился, когда уже расцвело. Дрыхнуть некогда, надо вершить Великие Дела. И после завтрака первым делом попросил к себе в кабинет Хуана, сына Ирмы.

— Как солдаты? Не обижали вас с сестрой?

— Нет. — Испуганный мальчонка, прилежно смотрящий в пол, замотал головой.

— К сестре приставали?

— Только шутили и намекали. Но не лезли.

Школа Вермунда. Всех в ежовых рукавицах держал. А Вольдемар закрепил, лиха не дал. Но если б я не приказал — тут были бы варианты; глаз да глаз с этим средневековьем.

— Вот и пусть не лезут. Полезут — мне говорите. Ты это, Хуан, скажи… Вольную хочешь?