Тело заученным движением скрутилось влево, посылая копье навстречу. Лезвие, на секунду сверкнуло и ударило в шею, ровно под оскаленную пасть. Обратное движение, вправо, срывая серое тело с камня и роняя его ровно на новую морду. Красные брызги щедро окропляют серый камень.
Справа раздается новый визг, но отвлекаться нет времени. Нижняя пасть, на секунду ошеломленная падением трупа, оправилась и с яростным визгом лезет вперед. Тело снова скручивается, посылая копье вперед и вкладывая в него всю энергию. Наконечник, блеснув розовым цветом, уходит прямо в пасть. Визг захлебывается. Крыса, уже мертвая, продолжает переть вперед, нанизывая себя еще глубже.
Я поднимаю копье с трупом и резким движением толкаю вперед и тут же дергаю копье назад. Серое тело молча исчезает за кромкой, оставляя за собой шлейф из кровавых пятен. Вдох-выдох. Справа снова слышен резкий визг, который тут же захлебывается. Я не отвлекаюсь, там стоит Хон, и он справится.
Сверху слышен шорох. На секунду мелькает серый хвост. Большой, толщиной с руку взрослого человека. Появляется соблазн рубануть по нему лезвием наконечника… Но эта мысль соскальзывает с глади безмятежного пруда. Моя задача не пустить крыс в нишу, и нельзя отвлекаться. Хвост скрывается, шорохи смещаются влево. Потом вниз…
Вдох-выдох… Копье наотмашь. Тело снова готово скрутиться, выбрасывая покрытый кровью наконечник вперед. Сильно, быстро, вкладывая в удар всю массу.
— Расслабься, С’еро, — от хлопка по плечу я аж вздрогнул. — Они больше не полезут.
Вдох-выдох… Слова Синха медленно дошли до сознания. Я медленно опустил копье и сморгнул капли пота… Когда я успел так вспотеть?
Вдох-выдох… Напряжение медленно уходило, кажется, мы отбились.
Глава 3-7
Шел второй день заключения в нише. И так же, второй день, шел мелкий моросящий дождь. Дома, в том, почти уже забытом мире, такие дожди могли идти месяцами… Здесь же такие дожди идут только пару недель в начале осени. И вот мне повезло сидеть в осаде, под дождем, в окружении стаи скальных крыс. Порядка десятка серых дежурили рядом с нашей скалой, больше не пробуя залезть к нам.
Трупы от первой попытки выжившие крысы неторопливо грызли несколько часов. Потом прибежал еще десяток серых. Обменялся визгами-писками с дежурящими в осаде, помог доесть трупы и убежал куда-то вдоль склона. И потянулись долгие часы.
Мы поделили смены, чтобы двое бодрствовали, на случай штурма, а один отсыпался. Было скучно, ниша слишком маленькая, и на покатом, мокром камне страшно даже делать разминку. Оставалась только медитация и небольшие упражнения, чтобы кровь не застаивалась. Запаса еды хватит дней на пять. Фляги с водой полные. Хон натянул полог, где потихоньку скапливалась дождевая вода. Но психологически тяжело сидеть и ждать крыс.
Особенно страшно было первой ночью. Я дежурил в первой смене, крысы возились внизу, деля между собой последние кости. Сейчас бы арбалет-другой…
— Синх, а почему арбалет только у учителя? Мы то ладно, еще слишком зеленые, а вот Хону могли бы и выдать, — как бы между делом спросил я.
— Чтобы от арбалета был толк, нужны яды, которые действуют на тварей Лесов, а они все как один дорогие и редкие, или лет пять учиться в Доме Молчаливых Стрел, чтобы навскидку бить в уязвимые места. А еще нужно уметь скрываться, да так, чтобы тебя твари не почуяли и не убили после того, как ты выстрелишь, — ответил Синх, методично водя точильным камнем по наконечнику копья. — Если кто-то из учеников окажется достойным кандидатом в Охотники, тогда да — его будут учить стрелять. Хон может через год или через два станет кандидатом, если боги Удачи будут на его стороне.
Кстати, еще одна особенность монахов — они довольно суеверны. Никто не скажет напрямую, что через год перейдет на ступень выше, или что, пойдя на охоту, добудет нужного зверя. Боятся сглазить и обязательно сделают оговорку про Удачу или про благосклонность богов. Я старательно замечал и запоминал такие нюансы… Пригодится когда-нибудь.
Так, перебрасываясь ничего не значащими фразами, мы досидели до ночи. Потом стало как-то не до разговоров. Тяжелые тучи закрывали все небо, моросящий дождь и не думал утихать. С уходом последних отблесков солнца наступила полная мокрая темнота. Только редкие шорохи доносились снизу. Жаль, что меня не учили бить копьем на слух.
— У меня под рукой камень Алуне. Если они полезут я его открою, — рядом раздался свистящий шепот Синха.
Камнями Алуне называли молочно-белые окатыши. У них было интересное свойство — если их подержать на свету, то потом они начинали светиться в темноте. Практичные монахи придумали делать зеркальные ладанки, как пусть слабую, но замену фонариков.
Была такая ладанка и у меня. Только я, к стыду своему, совершенно про нее забыл. И даже забыл, когда в последний раз ее заряжал. Но, зато я вспомнил про свое ощущение мира через Силу. Когда я ждал подмоги, я даже, кажется, смог ощутить приход сенсея. Может и здесь получится отследить крыс.