- Саш, погоди, не уходи... я тут подумала... ты ведь мне обещал!
И, посмотрев в её глаза - я понял, о чём она.
Да, не было места в Алинде, чтобы сделать это - более подходящего, чем этот храм. Храм жизни, любви, бесконечно пронизывающего света - чистого, прощающего, всепроникающего. Воспевающего жизнь и любовь в любом её проявлении.
- Ладно, - улыбнулся я.
Мирра робко переступила ногами и развязала шнурок на шее - платье, тихо зашуршав, упало к её ногам. Она стояла, абсолютно нагая, в золотистом свете падающего солнца, щебете птиц, среди разрухи и красоты древнего храма. Лианы свешивались через дыры в куполе, будто длинные верёвки; фиолетовые ветви шептали что-то в тишине. Пижма и медуница осла через трещины в полу. В её каштановых огоньках солнце зажигало золотые огоньки; розоватая стыдливость кожи, румянец на щеках, маленькие тёмные сосочки - она казалась робкой, испуганной ланью, представшей перед Охотником.
И я молча возложил её на алтарь.
Жертвы Алинде приносятся не так, как другим богам.
Наверняка, ей было не слишком удобно: сучки, веточки, куски коры, камешки и мелкий сор впивался в её атласно-гладкую кожу, в попку и спину, но она молчала. На миг мне показалось, что сама Алинда смотрит на нас с небес - и хотя здесь не было изваяний, но я будто видел её лик, улыбающийся мудрыми и беспечальными глазами.
Мирра тяжело дышала.
Она прикрыла глаза.
- Саш, я...
- Ничего не говори, - попросил я.
А затем вдруг зазвучала музыка.
Деревья что-то шептали, и на нас падала золотая пыль и листья; лилово0синие в свете солнца. В этом было странное волшебство. Странное, забытое очарование - словно мелодия неслышной, неземной музыки, словно поцелуи невидимых богинь...Огромные глаза Мирры, большие, влажные и глубокие - смотрели на меня. Они сверкали, как яркие тёмные звёзды, окаймлённые бархатом чёрных ресниц. Она была прекрасна. Я не говорю о красоте черт; это было нечто неуловимое, необъяснимое сочетание, придающее сияющую силу совершенства, окрашенную едва заметной ноткой диссонанса. Словно далёкая и недоступная богиня горячих звёзд, но в то же время - земная, желанная и прекрасная. От её близости сильно забилось сердце.
Её грудь вздымалась и опадала.
- Скорей, - шепнула Мирра. - Умоляю.
И я послушался её.
Положил руку на её бёдра, лаская и оглаживая их, касаясь своими шероховатыми ладонями этого неземного бархатистого совершенства, замирая от восторга и желания - будто электрический ток от этого касания. А затем Мирра сама выпрямилась, обхватила меня за шею - и привлекла к себе и сама прижалась ко мне. Я слышал стук её сердца и чувствовал трепет тела. Я был немного выше её - но ненамного... и она, вся дрожа и задыхаясь, заглянув мне в глаза своими тёмными звёздами, поцеловала... Я помню её губы цвета мёда и вкуса миндаля.
Казалось, мир взорвался и исчез, растворившись в сиянии.
Я помню лишь потоки света, и бесконечное блаженство, и вкус этих губ.