Он катал карандаш между пальцами, прожигая меня взглядом.

– Я удивился, что по большей части ты согласна с Бентамом.

Я почувствовала, как мои щеки начинают гореть от волнения.

– Тогда ответ – да, ты правильно расслышал.

– Ха! – бросил он и, закусив карандаш зубами, переключил внимание на Элли, которая ткнула его локтем в ребра и жестом велела прекратить.

Я закипала все сильнее. Хамское поведение на меня всегда действовало подобным образом. Я старалась оставаться профессионалом, но что-то внутри меня надломилось. Ромео Принс меня достал.

– Что «ха»? Ромео? – спросила я, понимая, что дразню его полным именем.

Его взгляд ожесточился. Он отдернул карандаш от губ, взяв его в руку.

– Я просто думаю, что глупо так идеалистично думать, Шекспир, и для человека с твоим предполагаемо высоким интеллектом я удивлен, что это вообще вырвалось из твоих уст.

Я непроизвольно стиснула зубы и принялась было объяснять свои мотивы, но он снова заговорил:

– Я вот к чему, давай посмотрим на принцип «наибольшего счастья для наибольшего числа индивидуумов» с другой стороны на твоем же примере с голосованием. Ты упомянула, что для общества это считается благом, потому что большинство оказались довольны результатом, но все, что я вижу, – это недостатки. Как быть, если «большинство» голосующих людей плохие или имеют злые умыслы, а меньшинство – невиновно? Хорошие люди подвергаются опасности из-за того, что их меньше. Что, если у кандидата, за которого ты голосовала, есть скрытые мотивы или он отказывается от того, что обещал?

Возьмем Гитлера. Его избрали демократическим голосованием, и какое-то время он принимал верные решения для большинства людей, которые жили в нищете без надежды выбраться со дна. Но посмотри, чем это закончилось… Я просто хочу сказать, что хотя в теории все кажется логичным, практическая сторона на самом деле не работает, не так ли?

В аудитории стояла такая тишина, что, честно говоря, я ожидала появления перекати-поле. Роум, казалось, был более чем доволен своим маленьким выпадом, отчего я почувствовала, как все внутри встает на дыбы. Я инстинктивно двинулась к лестнице, чтобы убедиться, что он услышит мой ответ. Мне хотелось разнести в пух и прах его дерзкий комментарий.

Я подняла палец в воздух.

– Для начала будь любезен и дай мне закончить, прежде чем грубо прерывать. С чем я согласна, так это с тем, что люди во многих ситуациях живут ради удовольствия, а не боли, по крайней мере, по большей части. Конечно, ты согласишься с этим, мистер Ох-какой-фантастический-квотербек. Разве ты не принимаешь большинство решений, основываясь на своей прославленной футбольной карьере, которая приносит тебе удовольствие?

Студенты крутили головами из стороны в сторону, словно наблюдали за игрой в теннис.

– Ты права, полагаю, но я делаю это и для зрителей, и для моих товарищей по команде. Они находят радость в футболе, в отличие от некоторых.

– Что это значит?

– Я хочу сказать, Шекспир, что в Алабаме футбол – это величайшее удовольствие: играть, смотреть, тренировать. Моя игра и, следовательно, мой успех приносят пользу как мне, так и другим. Похоже, ты единственная, кому это не нравится.

– Тогда ты доказал, что я права. В Алабаме величайшее благо для наибольшего числа людей – это футбол, так как он приносит удовольствие большинству населения, – самодовольно заметила я.