— Что случилось, Сергей? — повторил вопрос Ицхак.

— Да ничего не случилось, Ицхак, — ответил я. — Или как там тебя правильно зовут? Аслан? Шамиль?

Ицхак подозрительно посмотрел мне в глаза и ответил:

— Усман. Я не вайнах, я араб.

— Араб? — удивился я. — Араб и маскируешься под еврея?

— Джихад списывает все грехи. Так все-таки, в чем дело? Что произошло?

— Не знаю, — ответил я, стараясь говорить равнодушно.

— Ты лжешь! — Ицхак, то есть, Усман раздраженно дернул пистолетом. — Я чувствую, ты что-то знаешь. Говори!

Я пожал плечами и начал говорить.

— Вот этот крест, — сказал я, — подарила мне одна старая женщина. Это было в Чечне, меньше трех месяцев назад. Женщина была русская. Она жила там все это время в самой обычной хижине в самом обычном ауле.

— Это невозможно! — удивился Усман.

— Возможно. Ее не трогали. Она рассказала нам, где находятся те, кого мы искали, а потом рассказала, как будет протекать бой. А мне она дала этот крест и сказала, что он спасет мою жизнь. Она назвала день, когда это случится. Это случилось.

— Она назвала сегодняшний день?

— Нет, это было восьмое сентября. Тогда был бой, меня контузило и только поэтому я остался жив.

— Ты непохож на контуженного.

— Я думаю, что на самом деле меня не контузило. Крест заставил меня потерять сознание и тем самым спас мою жизнь.

— Тебя не называли трусом после этого?

— В глаза — нет. Но мне отказали в подписании контракта.

— Контрабасом хотел стать? — в глазах Усмана мелькнуло удивление. Казалось, он думает, сразу меня пристрелить или попозже.

— А кем мне еще быть? — я развел руками. — Я больше ничего не умею, разве что "Газелью" управлять. Это почти как БТР.