— Мы хотим выжить, — согласился Бернар. — Но уничтожение защиты здания нас тоже уничтожит пусть и не сразу. Да, я не уверен, что смогу унести вас с собой, но библиотека будет стёрта в порошок. А она вам нужна.

— Нужна, — согласилась я. — Но самое главное оттуда я уже знаю. А именно: Сиятельность даёт некая энергия, приходящая из другого мира, а вместе с ней сюда, как противовес, поступают червеобразные демоны, которые медленно, но верно захватывают власть. Подозреваю, когда они её захватят окончательно, здесь не останется не только Сиятельных, но и людей вообще. А с нами уйдёте и вы.

— Вы уверены, Катарина, в том, что говорите? — с долей недоверия спросил Рауль. — Я помню, что вы по какой-то причине обижены на графиню Хаго, если не на Сиятельных в целом, но это не может быть достаточным основанием для подобного заявления. Это слишком серьёзно, чтобы игнорироваться Сиятельными.

— У них есть заклинания по вычистке, — ответила я. — Чтобы их использовать, не надо быть Сиятельным. А исходя из того, что проблемы ширятся и затрагивают теперь не только Теофрению, можно сделать вывод, что черви не только адаптировались, но и проводят успешную экспансию при попустительстве Сиятельных, которые о них прекрасно знают. И кстати, маг, который сделал прокол, хотел его закрыть, только ему не дали. Прокол опасен, поэтому я не могу понять Сиятельных, которые живут по принципу «После нас хоть потоп».

— Потоп? Что вы имеете в виду, Катарина? — недоумённо спросил Рауль.

А я поняла, что понятия не имею, на чём основаны местные верования и какие теологические истории здесь в ходу. Не удосужилась я залезть даже в тоненькую книжечку по основам религии, а зря. Что вот сейчас говорить про потоп, если тут мифов про него не было? И маркизы Помпадур, которая ввела в оборот выражение, тоже не было. Зато были Сиятельные, которые не только прекрасно бы поняли, что она имела в виду, но и поддержали бы.

— Я имею в виду, что им абсолютно всё равно, будет ли существовать после них мир. Главное — их собственное положение.

— По факту паре поколений ещё ничего не грозит, — недовольно возразил Бернар.

— По факту, если ничего не делать, то через пару поколений что-то исправить будет невозможно. Прокол надо закрывать быстро, а потом быстро вычищать остаток червей, которые, кстати, могут сдохнуть без подпитки из родного мира.

— А могут не сдохнуть, — проворчал Бернар.

Его каменная физиономия искажалась гримасой недовольства. Не нравилось ему, что до столь очевидных вещей он не додумался сам, а принимать мои выводы считал ниже своего достоинства.

— Это можно выяснить экспериментальным путём. Одно точно — оттуда дополнительных легионов не будет, если прокол схлопнется.

— Донья, вы молоды и импульсивны. Вы не осознаёте, что тоже потеряете Сиятельность, — грустно сказала Альба.

— Если бы Сиятельность представляла для меня ценность, меня бы здесь не было, — отрезала я.

— Донья, Сиятельность осталась при вас, — напомнила Альба. — Вы просто её замаскировали, но пользуетесь почти всеми преимуществами и всегда можете вернуть. А так вы потеряете её насовсем.

— Лучше жизнь без Сиятельности, чем Сиятельность в гробу, — отрезала я. — Причём не факт, что этот гроб вообще будет.

Горгульи переглядывались. Как мне показалось, они общались ментально, не желая делать предмет обсуждения общим достоянием.

— Так вот, возвращаясь к нашему разговору. Мне кажется, что ваши требования к Его Теофренийскому Высочеству завышены, потому что вы в нём заинтересованы больше, чем он в вас. Уясните это наконец и начните относиться с должным уважением к нему, как к принцу и как к сильному магу.

— Нам нужно подумать, — проскрежетал Бернар.

После чего они вместе с Альбой удалились из гостиной. Надеюсь, за угощением, а то у меня уже горло пересохло от непрерывной болтовни. Какие же они упёртые в своём отношении к Сиятельным. И ведь сами к ним не относятся, а только прислуживают за плату в виде энергии. Так какая разница, чья энергия им скормится?