Стрейкен обвел взглядом пристань. Он был набит местными рыбацкими лодчонками. «Морской дух» был единственным судном, сделанным не из дерева.

— Э-э-э, я что-то так не думаю, Сумо. Я не уверен, что что-нибудь из этого вот сможет пересечь Тихий океан.

Сумо захохотал, его живот заколыхался, а глаза прищурились. Потом он топнул ногой по полу кубрика.

— Нет, Стрейкен. «Морской дух». Он твой.

Стрейкен подумал, что ослышался. «Морской дух» — как единственная женщина в жизни Сумо. Он, если можно так выразиться, был его любовью. Его гордостью и радостью.

— Да ты шутишь.

— Ничуть. Она — старье. Покупай ее. Я хочу купить что-нибудь побыстрее.

Стрейкен засмеялся как ребенок. Он раскинул руки и обнял Сумо. Ужасная ошибка. Малайзиец обнял его в ответ и чуть не раздавил насмерть.

Сумо и Шлеппи часа два перетаскивали свои вещи. В конце причала у них был гараж, где они и сложили свои принадлежности. Стрейкен отсчитал им их долю золота и прибавил еще за «Морской дух». Они положили золото в багажник машины доктора. Подвеска треснула, и ниши колес опасно приблизились к шинам. Затем они все сидели на набережной и пили охлажденный чай. Пора было прощаться.

— Обещай мне, что не вернешься за золотом, — Стрейкен посмотрел Сумо в глаза.

— Обещаю. У нас уже достаточно. Я могу справиться с катером, но не могу справиться с подводной лодкой. Ты все делаешь правильно.

Толстяк и Стрейкен обменялись рукопожатием. Тайна была в надежных руках.

Кей Ти обняла Шлеппи и крепко поцеловала его в щеку. Он ужом вился вокруг Пита, Стрейкен шутя потрепал его за уши.

Они сели в машину доктора, и Сумо высунулся из окна.

— Ada air adalah ikan.

— Что? — переспросил Стрейкен.

— Ada air adalah ikan.

— Что это значит?

— Это старая малайзийская пословица. Она значит «Где вода, там и рыба». Можно еще сказать «Que sera sera», если тебе так больше нравится.

Но Стрейкен решил, что «Ada air adalah ikan» звучит гораздо лучше.