Небольшое копошение в темноте, перешептывание. Видимо, совещаются. Затем, из-за каменной плиты выходят оба, второй чуть позади, стволы направлены на нас. С виду крепенькие мужики, держатся более-менее уверенно, хоть и не без некоторой нервозности. Хотя мир последние двадцать лет вообще не балует выживших излишним расслабоном. Ладно, посмотрим, что вы за птицы. Главное, не забывать, что где-то по периметру засели еще как минимум четверо, возможно с оптикой. По крайней мере, исходить стоит из этого, пока не докажем обратное.
Заметив на берегу лодку, хрипатый интересуется:
– Вы что же, шпионы?
– Ага, – отвечаю я. – Вот отдохнем немного, и сразу шпионить.
– Ты посмотри, остряк нашелся, – ворчит мужик. – Ничего, разберемся. Если шпионы – вздернем, и будете в назидание другим болтаться, чтобы неповадно было. Может, даже убивать не будем – живьем птички заклюют.
– Слушай, а вы со всеми гостями так радушны, или это только нам повезло? – изо всех сил демонстрирую крутость и уверенность в себе. Вроде как не мы к ним, а они к нам приперлись. Что делать, если ты в более уязвимом положении, слабость показывать нельзя. Побольше здоровой наглости, а там – будь что будет. Главное не перегнуть палку.
– Это смотря какие гости, – кривится товарищ хрипатого. – Что-то не припомню, чтобы вас кто-то приглашал…
– Погоди! – поднимает руку тот. – Меня сейчас больше другое интересует: что там случилось? – говоря это, он указывает на восток, где уже светлеет небо. – Мы из укрытия наблюдали, как внезапно погас маяк и разом пропали из поля зрения мутанты. Вы к тому месту всяко ближе были.
– Так это мы маяк и погасили, – как можно небрежнее говорю я. – А мутанты ваши все дохлые.
Собеседник смеется:
– Ну, ты трепло! Что, всех вдвоем порешили?
– Не верите – берите лодку, сами все увидите. Плавают кверху брюхом. Только поторопитесь, а то рыбки тоже кушать хотят.
Мужик брезгливо глядит на нашу старую посудину.
– Я вообще удивлен, как это еще плавать может, – говорит он. – Лады, вставайте, хлопчики, пойдем к нашему начальнику. Расскажете все в подробностях, он и решит, что с вами делать.
Я толкаю Данилова в бок:
– Слышь, Вань! Вот тут добрые люди обещают проводить нас в тепленькое местечко. Пойдем, что ли?
Разумеется, мужики забирают у нас все оружие. Продолжая изображать мальчиша-крутыша, благодарю их за заботу. Дескать, налегке идти куда приятнее. Увы, мои остроты остаются незамеченными. Зато шестым чувством я ощущаю, как в спину жадно смотрят дула затаившихся стрелков. Главное, без резких движений, посмотрим, как будет развиваться ситуация.
По скрипучей лесенке, в которой не хватает ступеней, мы забираемся на чудом сохранившийся причал. Подошвы ботинок гремят по жестяным листам, местами пол проржавел настолько, что в металле зияют дыры.
– Не провалитесь по глупости, – бурчит один из сопровождающих.
С причала мы ступаем на влажную землю, проходим по дорожке и оказываемся окруженными приземистыми зданиями. Справа за решетчатыми воротами с изображенным на них якорем проглядывают гниющие краны, один из них рухнул, смяв с десяток товарных вагонов, навечно застывших в порту при разгрузке. Остальные еще продолжают стоять, но опасно накренившись, и грохнуться могут в любой момент. Вдоль путей тянутся какие-то бараки с провалившимися крышами и без окон, ржавые остовы брошенных катеров. Прямо перед нами – бывший жилой трехэтажный дом, от крыши и до основания расчерченный глубокими трещинами и взирающий на нас печальными глазницами окон. Чуть дальше – одинокие качели с чудом сохранившимся сиденьем на цепях. Слева – то ли бывший клуб, то ли кафе с полустершейся вычурной вывеской «Алые паруса», возле него застыли каркасы легковых автомобилей.