В этот момент наша лодка резко срывается с места и начинает ускоряться. Данилов упустил свое весло, теперь оно болтается в воде в нескольких метрах от нас, а мое валяется на дне лодки. Тогда почему мы движемся, да еще так быстро? Я свешиваюсь через борт, рискуя оказаться в темных волнах Цимлянского моря, и замечаю, что сом обвил днище лодки усами, за что-то там зацепился, и теперь, пытаясь выпутаться, тащит нас дальше. Очень своевременно. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Вскоре дамба оказывается далеко позади, но преследователи не отстают, наоборот, с каждым взмахом крыла или плавника они настигают нас, подбираются ближе. Нос лодки накренился, с каждой волной мы зачерпываем все больше воды, еще немного – и пойдем на корм местной живности, среди которой наш сомик, наверняка, не самое ужасное создание. Во всяком случае, то, что приближается к нам с левого борта, намного крупнее – оно уже выставило над водой огромную пасть, усеянную тремя рядами внушительных зубов. С каждой секундой эта тварь подбирается к нам все ближе.
– Вычерпывай воду! – приходится повторить дважды и сопроводить слова стимулирующим пинком, прежде чем Данилов понимает и начинает пригоршнями выливать жидкость со дна лодки за борт. Я присоединяюсь к нему, но прекрасно понимаю, что это вряд ли отсрочит нашу гибель: владелец зубастой пасти просто перекусит наше суденышко пополам.
В довершение всего, прямо над нами раздается зловещий клекот: один из летунов уже догнал лодку и приноравливается напасть на беззащитных и неуклюжих двуногих в деревянной посудине. Рассмотреть мне его не удается, только неясная тень носится над нами, наворачивая круги. Встаю на колени в отчаянно раскачивающейся лодке, одной рукой вцепившись в борт, а второй поднимая обрез. Отлично понимаю, что на этот раз шансов уцелеть нет, но сдаваться без боя? Никогда!
И тут происходит новое чудо.
Все летящие в небе твари замертво падают в воду, а морские гады, в том числе и эта зубастая тварь по левому борту, вдруг всплывают кверху пузом!
Перед моим внутренним взором встает Миша с занесенным для удара камнем. Невероятно, но ему все-таки удалось довершить задуманное – фонарь маяка, призывающий призрачным светом тварей из глубин, навсегда перестал светить. Ужас, терроризирующий город, закончился. И цена этому – жизнь абсолютно чужого для Волгодонска парня.
Вокруг плавают, покачиваясь на волнах, тела разнообразных чудовищ, маленьких и больших. Видно так себе, но даже сейчас мне понятно, что ничего общего с прежней фауной они не имеют. Хотя я не Чучельник, чтобы рассматривать и классифицировать эту пакость. Главное, что все они безнадежно мертвы. Впрочем, это касается только монстров, вылезших из недр Саркела: сом продолжает исправно тянуть свою лямку. Спохватившись, я бросаю обрез, свешиваюсь с левого борта лодки и несколькими ударами топора перерубаю усы рыбины. На мгновение морда сома показывается из воды, он фыркает, словно оценивая обстановку, но все же решает не связываться с такой строптивой добычей и уплывает, напоследок взмахнув хвостом и обдав нас тучей колючих брызг.
Мы качаемся на волнах, и нас накрывает тишина: никто не кричит и не визжит, не хлопают крылья, только плещутся о борт волны. Пахнет цветущими водорослями, и этот запах почти перебивает запах смерти. А мы плывем неведомо куда, сопровождаемые эскортом из погибших чудовищ.
Данилов сидит на скамье, повесив голову. Я не уверен, что мой товарищ до конца осознал, что произошло. Лучше пока его оставить в покое. Озираюсь, пытаясь понять, где мы. Там, куда нас сносит, из темноты прорисовываются покосившиеся стрелы кранов, похожие на цапель. Так, значит, перед нами Волгодонский порт. Впрочем, у нас, по сути, нет выбора: с одним-единственным веслом – мы далеко не уплывем. Ну, здравствуй, старый город!
Глава 11
Старый город
Чтобы управиться с одним веслом, приходится изрядно повозиться. Недавние события временно отходят на второй план, пока я, злой, уставший и вымокший до нитки, пытаюсь догрести до ближайшего берега. Рассчитывать на помощь Данилова не приходится, пока он лишь обуза, лишний груз, и мобильности не добавляет. С другой стороны, прекрасно понимаю Ивана – потерять недавно обретенного сына тяжело, особенно в мире, где осталось так мало родных. В итоге я снова заставляю его вычерпывать воду из лодки – механическая работа хоть немного отвлекает.
Наконец, мы приближаемся к причалу, огибаем навечно застывшее рядом с ним судно с сохранившимся на борту названием «Мираж» – проеденное ржавчиной, накрененное и словно облокотившееся на причальную стенку, и буквально втыкаемся в каменистый берег. Я из последних сил вытягиваю лодку дальше – всегда нужно думать наперед, она может еще пригодиться – и валюсь на сырую землю неподалеку. Данилов тоже выбирается и приваливается к помятому железному столбу причала.
Вдали, у самой кромки воды, высятся какие-то непонятные и мрачные строения с выбитыми стеклами. Если мне не изменяет память, там должен быть отгрузочный причал, а за ним – элеватор, рыбокомбинат и еще какие-то цеха. Но это все потом. Сейчас позарез нужен отдых.
Шесть или семь неясных теней я замечаю еще на подходе к причалу. Ближе подходят лишь двое, остальные занимают позиции на случай, если придется вести бой. Хотя какой из меня сейчас боец! Для начала попробуем поговорить.
– Выходите, хватит там жаться в тени, – говорю я в темноту. – Шумите, как стадо слонов.
– А ты чё борзый такой? – доносится до меня голос с хрипотцой. – Или, может, в тебе лишнюю дырку проделать?
– Хотел бы, так проделал раньше, – возражаю я. – А если бы мне было надо, то был уже без головы, – с этими словами я демонстрирую собеседнику обрез и повторяю: – Давай, выходия. Не люблю разговаривать, когда не вижу, с кем.