Баба Шура моментально попалась на мою наживку:

— Да их четверо было, не один. С одним маленьким Женя бы справился, он сильный был. Вот с четверыми труднее оказалось. Я-то и не слышала как его били — он не кричал. Выглянула только когда мат услышала. Это сволочи те из подворотни выходили. Один из них громко сказал: «Вот теперь будет знать, как выпендриваться!». Я еще удивилась, про кого это они говорят? Тогда увидела я мужика под два метра ростом, широкий такой. В коротком пальто, вроде куртки, только из драпа. Лицо тоже широкое, волосы темные. Брови еще у него густые и черные были. Он оглянулся и долго назад смотрел. Другие тоже оглядывались, но лиц я не запомнила. Хотя чего запоминать! Они тут каждый день все вместе ошиваются.

— Приметный парень этот высокий, — сказал я, — милиция быстро найдет.

— Не найдет, — возразила Шура. — Меня они не спросили, а больше этих сволочей никто не видел. Я и с Зоей из двадцать пятой квартиры говорила, и с Марией Александровной из сорок первой, и с Галей, что надо мной живет — никто их не видел. Назавтра же праздник намечался — женщины все у плит торчали. В окно никто не глядел.

— Но вы всем рассказали, кого видели, да? — ехидно предположил я.

— А что, тайна это? — удивилась баба Шура.

— Ну вы и фрукт! — не выдержал я. — Да если, не дай Бог, бандиты узнают, что вы единственная, кто их видел в вечер убийства — вас больше живой никто не увидит. Так что больше никому ни гу-гу!!!

Шура пожала плечиками:

— Мальчик, ты все время меня пугаешь! Я вот жила раньше — горя не знала, людям верила, а ты такие страшные вещи все время говоришь, что впору под стол залезть и не высовываться пока не помрешь!

Я не стал ей возражать. В конце концов, у каждого своя жизнь! Вот она с маленькими детками всю жизнь работала и кажется ей теперь, что преступления это такие детские шалости, только чуть-чуть серьезнее. Я же на воду дую... Просто мне всегда было страшно за таких беззащитных людей. За детей, что играют во дворе, за стариков, за девушек со слабыми руками, даже за животных... Я боюсь, что с ними случится беда. Знаю, что это такое, когда все уже произошло и ты пытаешься усилием воли повернуть время вспять, чтобы еще раз увидеть родных живыми. Знаю, как хочется выскочить из своего тесного тела, вырваться наружу из этого мира и найти потерянных, любимых, родных там, куда они перенеслись. Там, куда я попасть не могу, пока эти руки — мои руки и пока бьется в груди это, моё, сердце.

В тот период я был в отличной физической форме. Может, немного злее, чем обычно, но вполне контролировал себя. Обычное Дело, не лучше других и не хуже. Начать со слежки, разработать план, подготовить необходимые аксессуары, приступить к исполнению. Конечно, убийц уже ищут и неизбежно изловят, но я это сделаю намного лучше. А, главное, наказание будет адекватным!

Следить было легко. Я выяснил где проживает торговка паленой водкой и когда оказалось, что ее подъезд чудесно просматривается из моей квартиры, припал на неделю с биноклем к окну. Клиент обнаружился через два дня. Высокий, плотный, широкое лицо, черные брови. Конечно, ростом он был не в два метра, но все-таки, довольно высокий. Он пришел за бутылкой ровно в десять вечера. Вышел из подъезда, пряча пузырь в кармане драпового пальто и завернул в соседнюю дверь. Оттуда вышли уже трое. Четвертый присоединился к собутыльникам через полчаса. Друзья разместились на лавочке за домом. Мне пришлось сменить свой наблюдательный пост и передислоцироваться на улицу. Там я стал делать вид будто копаюсь в моторе своей «девятки», а сам поглядывал на друзей. Темновато, конечно, было, но что поделать!

Вскоре бутылка, купленная широколицым, показала дно и тогда один из них сбегал за второй, а чуть позже — за третьей. Традиция у них, что ли такая — десять раз бегать? Как в анекдоте: пошлешь дурака за бутылкой, он одну и принесет!

Часам к одиннадцати компания переместилась в беседку в соседнем дворе и я вернулся домой. Разошлись друзья только к двум часам ночи. Я сделал выводы: им некуда пойти, они ограничены в средствах, они не боятся быть разоблаченными. Но почему? Так уверены в том, что их никто не видел? Скорее всего, именно это. И даже если моя подруга Шура, который скажет, что именно этих подонков она видела выходящими из подворотни в вечер убийства отличного парня Жени — для суда этого будет недостаточно. Понадобятся еще какие-нибудь улики или признание убийц. Но улик найти не удастся, а признания дождаться не светит!

Хорошо, что мне все эти изыски Фемиды ни к чему.

В следующий раз компания собралась через три дня. Накрапывал дождик, что для Гродина и в январе не дикость. Было ужасно мокро, омерзительно грязно и уныло, но каверзы природы друзей не огорчали. Они просто переместились в подворотню. В ту самую подворотню, где совсем недавно убили человека! Как-то отвратительно мне стало. Даже не верится, что у людей может совсем не быть души. Да люди ли они? Согласно моей личной классификации, таковыми наблюдаемые не являлись. Да и вообще к теплокровным отнести данные экземпляры не представлялось возможным. Значит, рептилии? Или насекомые? Вот скорее насекомые. Таким место на булавке в коллекции.

Готовиться к мероприятию было легко: со стороны улицы соорудил простенькое ограждение и автомобильный знак — «кирпич». Со стороны двора подворотню можно будет вплотную перегородить «Газелью». Лишние свидетели мне ни к чему. Правду сказать, в этот двор после дела я больше не войду. Мне здесь будет нечего делать, но найдется дело в другом таком же дворе. Это моя жизнь — блочные и кирпичные дома и люди, живущие здесь. Мои Дела не выходят за границы спальных районов, мне плевать на бюрократов, берущих взятки, на бизнесменов, торгующих просроченным йогуртом и фальшивой черной икрой, на предпринимателей, предпринимающих отчаянные усилия чтобы утаить свои доходы и, соответственно, не платить налоги. Особенно смачно я плюю на брехливых политиков и всех ими обманутых. Тем, ради кого я мараю руки в крови тоже иногда не вредно пораскинуть мозгами, чтобы не позволять себя обманывать всякой болтливой швали.

Итак, я был готов.

Бабе Шуре я еще накануне выдал версию о своем переезде в другой город. Дескать, работа подвернулась хорошая, так что покидаю вас навеки! Она немного огорчилась, но не настолько, чтобы я не заметил и некоторого облегчения в ее взгляде, мимолетно брошенном на Сидора.

Что же, все готово, пора приступать.