Доктор: А если после смерти ничего нет, то это значит, что смерть есть, потому что смерть – это как раз то, где ничего и никогда нет… Понятно?

Ботвиник (подавлен): Никогда не слышал такой умопомрачительной софистики. (Помедлив.) Уж не хотите ли вы сказать… (Встает, озираясь.) Что я действительно… (Принужденно смеется.) Какая-то, извините, глупость. Раз кроме смерти ничего нет, то и я никогда не умирал, потому что никогда не жил.

Доктор: Не понимаю чего вам бояться, если вы только что доказали, что смерти нет?

Ботвиник: Доказать, знаете ли, можно, все что угодно, включая существование Господа Бога. Доказательства – они ведь тем и хороши, что всегда находятся в некотором удалении от того, что они доказывают. Один мой приятель, например, доказал, что его жена – целомудренная особа, тогда как половина города знала без всяких доказательств, что она обыкновенная шлюха. И ничто не могло убедить его в обратном.

Доктор: Не знаю, как ваш приятель, но в вашем доказательстве я вижу еще одно слабое место.

Ботвиник: И какое же?

Доктор (понизив голос и наклонившись к Ботвинику): Имейте в виду, господин Ботвиник, кое-что воображаемое все же существует.

Ботвиник: Ерунда. (Помедлив, нервно.) Нет, просто ерунда… (Тревожно). Например?

Доктор: Например, душа. Вы ведь не станете утверждать, что души не существует?

Ботвиник: Господи, господин доктор!.. Ну, при чем здесь, скажите на милость, душа?

Доктор: Наверное, при том, господин Ботвиник, что без нее вы никогда не сможете совершить ни одного правильного шага… (Быстро разливая виски и поднимая свой стакан). Ваше здоровье, господин Ботвиник.

Ботвиник: Ваше здоровье, господин доктор. (Пьет, затем поднимает голову и прислушивается, озираясь).