— Мне в … — Николай Герасимович запнулся, — в западных военных журналах попадалась любопытная идея — «Общий ракетный отсек», по английски это называется Common Missile Compartment. То есть, это такая секция ракетного отсека, на две или четыре шахты, со всем оборудованием. Из этих секций можно набирать отсеки любой длины. Может быть, попробуем сделать нечто подобное? Зато потом мы сможем вырезать ракетный отсек на лодках первой серии и вварить новый, сделанный по той же концепции «общего ракетного отсека», но уже с шахтами большего диаметра. А в такие шахты мы могли бы устанавливать не только баллистические ракеты дальнего действия, или многозарядные УВП для крылатых ракет. Из такой шахты можно и спутник запустить, и по несколько баллистических ракет меньшей дальности в одной кассете загружать.
— Вырезать отсек и вварить новый мы сможем, — сказал Ковалёв.
— Руководство ждёт от нас корабль, не уступающий лучшим мировым образцам, — сказал адмирал. — Разведка предоставила все необходимые материалы, всю информацию, которую смогли найти.
— Понял, сделаем, — вздохнул Сергей Никитич. — И даже на модернизацию запас оставим.
Основной объём испытаний подводного старта пришёлся на 1959-60 годы, а вот проектирование лодки-носителя началось уже в 1956 году. От первоначально предложенного эскизного проекта 658 с тремя ракетами вскоре отказались в пользу нового варианта, больше похожего на проект 667 или американскую лодку «Джордж Вашингтон». Технические решения по корабельным системам принимались аналогичными проекту 627.
Рассматривалась также установка дополнительного водомётного движителя, для движения малым ходом в районе боевого патрулирования или при пересечении линий подводных гидрофонов системы SOSUS. Лодка изначально создавалась с усиленным лёгким корпусом и ограждением рубки, для действий во льдах.
Основной объём работ по строительству головного образца новой лодки со стратегическими ракетами также пришёлся на период 1958–1960 года. В 1956-57-м был выполнен и утверждён технический проект. Создаваемая лодка получила обозначение проекта 667 и именовалась в документах РПКСН — ракетный подводный крейсер стратегического назначения.
Когда Николай Герасимович Кузнецов впервые посетил Информационно-аналитический центр Института изучения исторических последовательностей, он ожидал увидеть всё, что угодно, но не такое. Несколько больших залов, напоминающих серьёзное ОКБ, были заполнены тихим гулом голосов десятков сотрудников, анализирующих и обсуждающих полученную информацию. В отдельном помещении стояли рядами электронные печатные машины ЭФМ, из которых сплошным потоком шли распечатки. Из фотолаборатории то и дело подносили свежие фотокопии.
Отсюда информация в предварительно обработанном виде, часто уже содержащая конкретные рекомендации по решению проблем, расходилась по профильным НИИ, ОКБ и заводам. Специальным решением НТС СССР рекомендации Центра были обязательными к учёту и выполнению. За невыполненные указания разработчиков дрючили жёстче, чем Сталин — за отход от образца при копировании Ту-4. Нюансы вроде копирования сломанных пепельниц и фотоаппаратов в кабине отсеивались самим ИАЦ при выработке рекомендаций.
Для адмирала была подготовлена подборка информации по ВМФ, электронике и системам морского вооружения. Его проводили в удобный читальный зал, выдали для заметок прошнурованную «секретную» тетрадь с печатями и пронумерованными страницами, и дали возможность спокойно поработать.
Информация, представленная в бумажном виде, была оформлена максимально удобно — с оглавлениями, ключевыми словами, закладками по темам, алфавитными указателями, и даже, что особенно понравилось адмиралу — с перекрёстными ссылками из одного тома или раздела на другой.
Адмирал несколько дней изучал события 1955-91 гг «той истории». В целом ход событий приводил его в ужас. Прочтя о гибели в октябре 1955 года линкора «Новороссийск», в результате то ли подрыва на мине, то ли диверсии, он тут же вспомнил достопамятный октябрьский визит Первого секретаря на Черноморский флот.
«Чёрт меня подери!» — подумал он: «Я-то, идиот, тогда решил, что Никита Сергеич сдуру, в приступе чиновной блажи в трюм полез. А он, выходит, тогда 600 пацанов, считай, спас. Вот чёрт, выходит, я ему и погонами обязан, да ещё и министерством этим. Получается, он меня целенаправленно наверх тащил, от неприятностей уберегал, да ещё и флот модернизировать пытается. Иначе, прими мы в 1955-м тогдашнюю программу строительства флота — остались бы к 1960-му с кучей устаревшего металлолома и голой задницей против американских ракетных крейсеров.»
Дальше — больше. Адмирал прочёл описания радиационных аварий и пожаров на построенных в жуткой спешке, не отработанных, не испытанных до конца лодках. Узнал о многолетних блужданиях в поисках недостижимого «вундерваффе», на роль которого выдвигались то сверхзвуковые ПКР, то экранопланы, то подводные ракеты, о судорожных попытках руководства страны подешевле обогнать Америку «на кривой козе» вместо сбалансированного эволюционного развития.
Неправильная оценка как бесспорных достижений, так и однозначных провалов приводила к перекосам в сознании, когда случайность выдавалась за закономерный успех, обеспечение повседневной необходимости за выдающееся достижение, а действительные достижения вместо заслуженных наград заканчивались, в лучшем случае, ненаказанием участников.
Достижения были. Безусловные победы — тоже. Но в целом чувствовалось, что качественное преимущество неизменно оставалось на стороне противника, и отдельными смелыми операциями изменить положение было невозможно.
Кузнецов засиделся в ИАЦ до поздней ночи, изучая подборки материалов. Секретная тетрадь постепенно заполнялась заметками по развитию флота, комментариями по реализованным и провалившимся программам. Перед ним вставал вал очередных вопросов, требующих рассмотрения, а ведь ещё нужно было уделять время и текущим делам. Поэтому он появился в центре только через несколько дней, формируя для себя нужные вопросы для определения направления развития флота. Он приходил ещё и ещё, пока не составил для себя ясный и четкий план развития флота, который уже можно обсуждать и брать за основу для разработки программы.
Одной из «больных» тем, как понял Николай Герасимович, к 1970 году обещало стать положение с торпедным вооружением флота. Если в 60-х было разработано несколько удачных образцов, вполне соответствоваших требованиям времени, то к 1970 году нарастающее отставание «того» СССР по электронной элементной базе и определённая неповоротливость флота в принятии решений привели к значительному техническому отставанию от вероятного противника.
Положение осложнялось ещё и тем, что момент отставания находился не «прямо сейчас», а был отнесён в период после 1970 г. Кузнецов оценивал ситуацию трезво — в 1975-80 годах рулить ВМФ и страной будут уже совсем другие люди. Относительно благополучная ситуация с торпедным вооружением в начале — середине 60-х неизбежно создавала у руководства опасное состояние самоуспокоения — у нас всё под контролем, учёные и конструкторы трудятся, адмиралы бдят. Сейчас это состояние могло усилиться ещё более из-за блистательной победы в ноябре 1956 года (АИ), достигнутой главным образом за счёт точной и исчерпывающей информации о замыслах врага, но официально приписанной в наших военно-морских руководящих кругах совершенству советских торпед и мастерству подводников. Теперь министр ломал голову, как этого избежать.
Результатом его многодневных размышлений явилась докладная записка в НТС СССР, Совет Министров и Президиум ЦК КПСС.(АИ) В ней был сформулирован план развития минно-торпедного и минно-трального вооружения на 50 лет.